убеждениями, вы сами никому не позволили бы смеяться над вашими… Я была бы счастлива… О, весьма счастлива, если б вы относились к нашим интересам с тем же сочувствием, с каким вы отнеслись ко мне… Вы говорите о поле битвы, мы можем встретиться на нем, когда дело коснется защиты страны. Женщины не носят оружия, но везде, где честные люди жертвуют собой, для них есть место… и вот тогда мы можем с вами встретиться. Я убеждена, что мы не очутимся с вами во враждебных лагерях, так как у нас с вами одно отечество.
Марсель проговорила все это серьезным, убежденным тоном, просто, без всякой рисовки. Виконт, более тронутый, чем бы того желал, попробовал отделаться шуткой.
– Во всяком случае, – заметил он весело, – дадим слово щадить друг друга…
– Я иду дальше, – продолжала она. – Я обязуюсь, если б появилась в том надобность, сделать то же для вас, что вы сделали для меня – пожертвовать собой… Признаюсь откровенно, я была бы счастлива, если бы вы были в рядах наших…
– У меня тоже есть свои убеждения, есть долг и честь, – заметил серьезно молодой человек.
Он держал в своей руке руку Марсель.
– И клянусь вам, что я люблю мое отечество так же страстно, как и вы.
– Ну, слава Богу… Прощайте же, месье Лорис… Быть может, до свидания.
В эту минуту под звуки рожка во двор въехал дилижанс.
– Это дилижанс из Оксера! – воскликнула Марсель.
– Вы ждете кого-нибудь?
– Я жду дедушку… Вот и он…
И, кивнув Лорису, она бросилась навстречу старику, с виду буржуа, который быстро вылезал из дилижанса.
Он обнял свою внучку и приподнял ее в воздухе, чтоб хорошенько поцеловать!
Лорис из вежливости отошел в конец станционной залы.
Он восхищался этой девушкой, которая была одновременно и смела, и скромна, полна отваги и вместе таинственности.
«Марсель!» – повторял он тихо ее имя, которое отдавалось в его сердце.
Старик давал распоряжения комиссионеру, вручая ему свой дорожный мешок.
Он видел его лицо и был невольно поражен мужественной красотой этого лица, его правильными чертами, выражением энергии. Этот семидесятилетний старик не поддавался годам, в нем чувствовалась исключительная натура, предприимчивая, страстная.
– Посмотри-ка, – сказал кто-то сзади, – старый друг Барера… который был членом комитета общественного спасения.
Лорис быстро обернулся:
– Вы говорите об этом старике? Не можете ли вы мне сказать его имя?
– Конечно… Пьер Картам… Робеспьер его очень ценил…
Лорис остановился. Картам разговаривал в эту минуту с каким-то господином, по виду военным, который пожимал Марсель руки. В нем поднялось странное чувство злобы, почти гнева, он кинулся в толпу и исчез.
Как раз в это самое время Марсель, приподнявшись на цыпочки, искала глазами своего рыцаря, очевидно, желая его представить деду, но его уже не было.
II
