вы будете присутствовать при том, что вы сами назвали комедией?
Тремовиль усмехнулся:
– Нам приказано, мой милый, и, как вы знаете, солдат не рассуждает. Мы должны быть на месте. Там будет маркиз Тревек, барон Водеваль, Гишемон, одним словом, все ваши друзья, только один не явится на призыв.
– Вероятно, кто-нибудь, кто разделяет мои взгляды, кто одумался.
– Нет… Он не явится, потому что умер.
– Кто такой?
– Де Шамбуа, поручик четвертой роты.
– Бедный малый… храбрец.
– Он три дня как убит на дуэли.
– Он? Наш лучший боец?.. С кем он дрался?
– С одним офицером уланского полка.
– Надо отомстить за нашего друга.
– Он уже отмщен. Сегодня утром этот офицер убит.
– Вы дрались с ним?
– Я? – повторил Тремовиль, пожимая плечами. – Драться с этим якобинцем?! Ведь это был один из самых отчаянных.
– Однако Шамбуа дрался с ним.
– И совершенно напрасно… всегда можно найти кого-нибудь, кто бы наказал или убил подобных людей… У нас как раз был под рукой верный шуан[9], который взял на себя эту обязанность. Я вас познакомлю с ним.
– Благодарю вас, – ответил сухо Лорис. – Со своими делами я сам справлюсь.
Очевидно, мало было пунктов, в которых бы он сходился со своим собеседником, и он переменил тему разговора.
– Я вас прервал… итак, Шамбуа умер.
– Это вступление было необходимо. Итак, Шамбуа нет… мы так доверяли ему, мы знали, что в любую минуту его величество мог рассчитывать на его совершенную преданность, без всяких рассуждений, что нам и было дорого. Это необходимо для служащих в корпусе де Бурмона. Сегодня я виделся с военным министром и, по настоятельному требованию нашего генерала, получил от него бумагу для исправляющего временно службу поручика: надо только вписать имя… ваше, если хотите.
И, вынув из кармана лист бумаги, Тремовиль поднес его молодому человеку, которого передернуло.
– Вы хотите, – начал он медленно, – чтобы я отрекся от всех привитых мне смолоду взглядов, от всех традиций моих предков, чтобы я, виконт Лорис, пошел на содержание к узурпатору?
– Месье Лорис, – проговорил серьезно Тремовиль, – отец Трезека умер в Нанте на эшафоте. Отец Водеваля был вместе с Кадудалем казнен на Гревской площади, Гишемон еще месяц назад дрался в Вандее. Я, граф де Тремовиль, десять лет назад, в 1805 году, содействовал бегству де Бурмона, когда он был задержан Бонапартом и дрался с десятью жандармами, которые были посланы за ним в погоню. Кажется, мы все не так плохи, чтобы вы, находясь среди нас, очутились не в своем обществе…
Лорис ударил кулаком по столу:
– Ни за что! Никогда! Как ни прекрасны, может быть, мотивы, руководящие вами, я их не понимаю и не хочу вам подражать. Я не умею одновременно любить и ненавидеть… Я не хочу подвергать себя возможности драться против
Приверженец королевской партии в Вандее во время Первой французской революции.
