придавая особую белизну ее высокому лбу, ее изящным рукам маркизы.
Как могло случиться, что эта женщина, каждое движение, каждый взгляд которой дышали страстью, реальной, человеческой, живой, должна была замкнуться в этом тесном кружке, в котором она, без сомнения, задыхалась?
Ни одно существо не могло олицетворять собой лучше идеала любовницы, супруги, матери, а она не была ни любовницей, ни супругою, ни матерью: она вся была поглощена честолюбивыми замыслами, и между тем честолюбие не было ее свойством.
Тревожные времена порождают подобные аномалии.
Она вдруг приподняла голову; раздался наружный звонок; кто-то пришел. Она медленно встала и, держась за бюро, посмотрела на дверь.
Вошла горничная и подала ей визитную карточку.
Она прочитала имя, странно улыбнулась и велела принять.
Вошел маленький, худенький, тщедушный человечек, до того худой, что, казалось, он мог пролезть во всякую щелку, пробраться во всякую, самую плотную толпу.
Он вошел неслышной поступью, он был не заметен на сером фоне обоев.
Он почтительно поклонился маркизе.
Она смотрела на этого человека с невольным выражением презрения.
– Вас зовут месье Бодюс? – спросила она.
Опять поклон.
– Вы явились от имени…
– Герцога Отрантского.
– Никто не видел, как вы вошли?
Маленький человечек улыбнулся:
– Меня никогда никто не видит.
– Рассчитываете ли вы на успех?
– Успех за нами…
Регина вздрогнула:
– Вы добыли бумаги?
– Они у меня.
– Каким образом вы их добыли?
– Маркиза непременно желает это знать?
– Женское любопытство… Да, я бы желала это знать.
– Неужели вы считали это делом трудным?
– Настолько трудным, что я до сих пор не вполне верю. Трудно себе представить, чтобы узурпатор был настолько неосторожным, чтобы такие важные бумаги могли быть у него похищены.
– Похищены? О, это слово неприменимо в политике.
– Ну, скажем, взяты на время, если это вам более по вкусу.
– И это неверно… Наполеон диктует… Вместо двух ушей его слушают четыре уха, вместо одной руки пишут две… Вся суть – поместить в верное место вторую руку и вторую пару ушей.
– Значит, это прямо со слов…
– Его величества, эти заметки записаны с его слов.
Маркиза протянула руку.
– Вручите мне их. – Маленький человечек не двигался.
– Что за нерешительность… Разве вам не приказано довериться мне?
– Так точно, маркиза, но у нас есть свои правила.
– Я не понимаю.
– Маркизе,
