добропорядочности для подрастающей дочери.
Но не совсем логичный ситуации результат я всегда объясняла себе таким образом: запретный плод всегда сладок. Поэтому подружки последнюю треть пубертатного периода вовсю зажигали на дискотэках, флиртовали с мальчиками, сбегали из дома по выходным, правда всегда в одном и том же направлении сбегали, точнее, на одну и ту же дачу – к Наташке Балалайкиной, поэтому родители смотрели на такие «побеги» сквозь пальцы. Я же никогда не видела особой романтики в том, чтобы ночевать зимой на летней неотапливаемой даче под грудой тулупов, под аккомпанемент дружного сопения хмельных подруг и часто зарвавшихся друзей…
Немного позже я поняла, что дело даже не в «запретном плоде» – мне просто действительно неинтересны все эти сюси-пуси, томные вздохи во время разговоров о парнях, «долгие взгляды коротких встреч» и тому подобная муть.
Но выделяться из толпы не комильфо, и на первом курсе универа меня отчаянно пытались совратить с пути истинного или хотя бы сосватать. Пришлось маминому поклоннику несколько раз забрать меня на машине после пар, этого с лихвой хватило на рассказы о моих идущих в ногу со временем, и даже это самое время опережающих, амурных делах, и меня оставили в покое.
И вот теперь, когда даже несмотря на то, что мамины друзья давно не забирали меня из универа, сокурсники наконец-то оставили меня в покое, Арсентьев решил всё испортить!
Я уже собиралась не менее картинным жестом захлопнуть серебристую дверь «братухиной бэхи», и поскакать своим ходом к метро, как вспомнила сегодняшний, мягко говоря, не вполне удачный опыт посещения сего общественного места, да ещё прибавить к этому ни с того ни с сего «поехавшие» мозги… мало ли, в таком состоянии, могу ведь и до больнички не доехать… Была не была!
Я быстро села на пассажирское сиденье, усиленно делая вид, что каждый день езжу домой с Арсентьевым.
***
А всё-таки, что ему от меня надо? – с запозданием подумала я, когда Славик тронул машину с места.
Услышав адрес, Арсентьев удивленно поднял бровь:
– Ты заболела?
– До сих пор флюорографию не сделала, – соврала я, имея ввиду медосмотр накануне сессии.
– И как тебя допустили? – недоверчиво нахмурился Славик.
Я пожала плечами:
– Я клятвенно заверила, что сделаю. Вот, держу обещание.
– Ты что-то хотел? – спросила я после пяти минут молчания. Ни в жизнь не поверю в мизантропный порыв Арсентьева.
– Я уже говорил тебе, что ты сногсшибательно выглядишь? – привычным тоном рокового соблазнителя покосился на меня Славик.
И так правдоподобно у него это получилось, что захотелось откинуть зеркальце и убедиться, что увижу в нем, как и ожидалось, невыспавшуюся физиономию с кругами под глазами (спасибо сессии, а точнее особенностям памяти, которые позволяют этой самой памяти лучше работать почему-то
