не давали пройти. Казалось, другие люди даже больше нее самой желали узнать, что же происходит в ее шатре. Оттуда, где она стояла, ничего не было видно. Люди, стоявшие впереди, вытягивали шеи, чтобы заглянуть внутрь. Протискиваясь между людьми, Халима сумела пройти немного вперед. Тем временем раб несколько раз ударил кнутом по головам и плечам мужчин и женщин, стоявших под кустом рядом с лошадьми. Люди чуть потеснились. В том месте у холма был крутой спуск, так что если бы кто-то поскользнулся, то скатился бы к самому подножью. Пробираясь через толпу, Халима понемногу пришла в себя. Расталкивая стоящих впереди людей, она медленно продвигалась вперед и наконец оказалась в нескольких шагах от кустарника. Женщина оглянулась и заметила, что ее сын отстал и теперь звал ее сзади. Казалось, раб не хотел пропускать Абдуллу, преграждая ему путь своими длинными черными руками. Однако, заметив взгляд Халимы, он пропустил мальчика, и тогда он с трудом протиснулся вперед и взял мать за руку. Халиме стало ясно: если бы у раба не было кнута, сейчас уже вся толпа ввалилась бы в ее шатер. Она сделала несколько шагов вперед, прошла мимо собравшихся людей и очутилась напротив своего жилища. Ее сердце колотилось от тревоги, но она решительно направилась к входу. Вздохнув полной грудью, женщина подняла полог шатра и тут же почувствовала какой-то необычный запах. Воздух внутри шатра пропитался чем-то доселе неведомым ей. Вместо мускуса он наполнился каким-то странным, чуждым запахом, незнакомым в этих краях. Вначале она не обратила внимания на посторонних мужчин. Ей хотелось поскорей увидеть Мухаммада. Мальчик сидел, прислонившись спиной к деревянному столбу, и из прорезей в черном своде шатра на его высокий нежно-розовый лоб падали узкие прозрачные лучи света. Его лицо буквально светилось. От усталости он склонил голову к левому плечу, сомкнул ресницы и задремал. В лице мальчика было особое очарование, которое привлекало Халиму. Заметив сонное лицо ребенка, она бросилась к нему и чуть было не упала, но все же удержалась на ногах. Малыш, заслышав ее шаги, вскочил с места и явно не понимал, что происходит вокруг. Халима обняла его так крепко, что ей самой стало больно. Так прошло несколько секунд. Женщина с горечью подумала, что если бы она вовремя не прибежала сюда, то эти люди наверняка забрали бы ее ребенка, но нет… она гнала прочь от себя эти мысли.
– Перестань, дочь Абу-Зуиба, ты задушишь мальчика.
Халима обернулась к мужу. Ее лицо было мокрым от слез. Харес подошел к ней. Жрецы в ярких одеждах встали сзади. Глубоко дыша, женщина вытерла ладонью лицо и посмотрела на жрецов. Потом она расправила чадру и открыла свое прекрасное лицо. Женщина не смела смотреть в глаза посторонним. В их бледных, не видевших солнца лицах, обрамленных длинными бородами, в их нагрудниках с нашитыми каменьями и ярких чистых одеждах было что-то чуждое пустынным жителям. Нехотя Халима перевела взгляд на жрецов в ярких одеждах. Каждое их движение приковывало ее внимание, поскольку цвет переливался на каждом