именно их обязательные воспоминания о месте бытия вызывают суть жестокого земного слова «расизм». Землянам стоит рассмотреть тот факт, что больше значения имеют слова «положительное» и «отрицательное», чем темная и светлая кожа.
Находясь внутри человеческого мира, я стала ведать, что он имеет чрезмерно сложную структуру и необычаен для моего понятия. Суть жизни на Земле еще не постигнута мною. К данному моменту мне очень сложно представляется понятие. Не имея собственного суждения, кроме мнения Юно о земном мире, я решаю коротко прокомментировать слова сидящего рядом со мной. Несмотря на то, что я часто оставляю Джеймса без своего мнения, и обычно он не проявляет свою настойчивость в продолжение разговора, я не могу сдержать себя от абсурда.
– Вы, люди, излишне неслаженны между собой. Вы иногда унижаете, оскорбляете, не признаете тех, кто этого не заслужил, – комментирую я, вспомнив о том, как группа студентов иностранного происхождения прокричали женщине и мужчине, просивших подаяние, «эй, обезьянки, сначала протрите наши мокасины». – А тех, кто заслуживает это, вы часто боитесь, – но высказав последнюю фразу, я мгновенно поняла неверность моего суждения. Земные преступники опасны для жизни, в отличие от нэлов – преступников, проживающих на Темном материке без права возврата в цивилизованное общество.
Он глядит на меня с улыбкой в одну щеку и прищурив глаза, словно насторожившись. На этот раз его глаза сверкают ярче. Толи от интенсивности улыбки, толи от яркости захода Солнца.
– Мне не понятно, откуда ты такая взялась? – задает он неожиданный вопрос.
Почти растеряв свои мысли, я впадаю в паническое расположение и, не задумываясь, отвечаю натренированными фразами:
– Ни откуда. Я сирота.
– Да. Конечно! – говорит он, хмыкая и не намереваясь продолжать разгадывать меня.
Общение с Джеймсом почти всегда проходит легко для меня. Это то, что меня удовлетворяет в нем. Он будто знает все обо мне и не желает утомлять меня провоцирующими вопросами.
– А какова твоя мать? Расскажи про ее мировоззрение, – я снова перехожу на тему по изучению одной из земных семейных ячеек.
– Она очень добрая, – разъясняет он безмятежным голосом. – Она приняла отца таким, каков он есть. Она подчинилась нашей культуре. Ради него она стала настоящей индийской женщиной. Но при этом она, получив одобрение отца, соблюдает и обычаи христианской религии.
– В таком случае, к какой религии ты относишься?
– Вероятно, ко всем. При рождении отец присвоил мне ислам, так как это религия его семьи. Но я вырос, и у меня появилось свое собственное мнение.
– Расскажи, – прошу я, намереваясь услышать его точку зрения о вере в высший разум. Веры в кого-то всемогущего – более разумного, чем сам человек. На моей родной планете ничего подобного не существует. Поэтому мне трудно даже представить, что вера в загробный мир может
