рукой щёку, кажется, дремлет. На самом деле он матерится про себя. Справа бабулька делает вид, что ей нет дела до капризов великовозрастного оболтуса, она, мол – глуховата. Но вот мужчина, до недавнего времени стоявший у дверей спиной к ним, повернулся и с интересом смотрит на эту парочку. Мишенька это видит и потому заводит с удвоенным усердием:
– Хооооочуууу в Макдоооооональдсссс… Х… Ха… Ачууууу… В Мак… Доооооональдссссс…
– Доедем и я тебе куплю, – отвечает женщина, особо не вслушиваясь в нытьё ребёнка: всё всегда одно и тоже. Она смотрит перед собой в тёмное окно с неясными полосами интерьера метрополитена и думает о своём, медленно перебирая слова и образы. Сын изрядно выкачал из неё энергию за это утро и сил особо чего-то отвечать нет.
Её зовут Ирина и ей 35. Она главбух, зарабатывает даже по московским меркам очень неплохо, ни в чём не нуждается, но имеет привычку экономить на всём для себя. Контора её отца занимается дорогами, известна и солидна, название у всех на слуху.
Женщина признаёт только чёрную тушь, больше никакой косметики и парфюма – любые духи воняют. Кто дарит – по глупости или по недомыслию, мгновенно переводится в разряд неприкасаемых плебеев. Потому что всё – для любименького Мишеньки. Подарки каждый день. Любые капризы.
Тонкие сжатые губы она не красит вообще никогда…
– Ма-а… м-м-м-ма-а… Гх… Кх-х… ку-ууупииии…
Я тебя так ненавижу, Мишенька. Просто всё нутро переворачивается, как я тебя ненавижу, любимка мой. Так врагов не ненавидят, сыночек единственный, как люто ненавижу тебя я… И я знаю – это просто такая любовь. Моя собственная, индивидуальная. Самая сильная, испепеляющая душу и пустое сердце – любовь…
Мужчина у дверей подаётся вперёд и, заглядывая ей в лицо, тихо спрашивает:
– А хотите, я его убью?
Может её качнуло в движении поезда, а может она сама так вяло кивнула, но мужчина с той же заинтересованностью и обаятельной улыбочкой кивает в ответ, делает шаг в сторону, выходя из-за поручня, достаёт из-за пазухи ПМ, передёргивает затвор, щёлкает предохранителем и высаживает полголовы Мишеньки выстрелом в упор. Ошмётки плоти и костей, веер крови разлетается позади кресла, со звоном уносится прочь в туннель выбитое пулей стекло, туда же Мишенькина кепочка, и вот она уже болтается в потоке воздуха, зацепившись за острый стеклянный зуб…
Мечты… Мечты…
Парень слева и бабка справа утираются от крови и мозгов мальчика.
Я тебя так люблю, сына. И как же я тебя ненавижу, родименький мой.
Это такая у меня к тебе любовь.
– Купи-и-и… – Ирину этот скрипучий голосок опять насильно вытаскивает из вязкого омута грёз.
– Доедем – я тебе всё куплю, – как обычно и не прислушиваясь, отвечает она.
Родители развелись, когда ей было 10 лет. И это как ни странно тогда принесло в её душу покой и облегчение. Отца, Георгия Ивановича, она практически не знала до пятилетнего возраста – он учился
