на спинку кресла, глубоко затянулся и даже не повернул головы, когда к столику подсел Красавцев.
Навроцкий придвинул ему портсигар, приподнял карточку меню. Красавцев достал папиросу, вынул из под меню конверт, опустил в карман.
– Здесь вся сумма?
– Можете не пересчитывать. Когда я получу следующую партию?
На помятом, красном от водки лице Красавцева появилось обычное для взяточника выражение неприступности.
– Через неделю, не раньше, и без скидки на брак и третий сорт.
– Почему?
– Зимин собирается лично проверить брак и сорт, беспокоится, что его слишком много.
– С ним нельзя поладить?
– Из старых спецов, трусит. Хотел задержать вашу партию, но я успел ее отправить.
– Я успел ее отправить, – хладнокровно возразил Навроцкий.
Красавцев покосился на него.
– Если бы я не предупредил Панфилова…
Навроцкий перебил его:
– Если бы я не успел за полчаса погрузиться, вы бы попались на фиктивном браке и пошли под суд.
Красавцев опять покосился на него – пижона следует осадить.
– Зимин требует документы по вашей отправке.
– Пожалуйста, документы в порядке, – ответил Валентин Валентинович.
– Если в них особенно не ковыряться.
– Документы в полном порядке, – повторил Валентин Валентинович. – Можете спокойно их передать. Пусть изучает. Даже у себя дома. Вот именно, пусть возьмет домой и тщательно ознакомится.
Оркестр смолк.
– Значит, договорились? – Навроцкий давал понять, что Красавцев может удалиться.
Вставая, Красавцев ухмыльнулся:
– Вы здесь с дочкой Зимина, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Можете спокойно передать документы Зимину в личное пользование.
Вернулись Юра и Люда. Люда села, оправила платье, осмотрелась.
– Ну как? – спросил Валентин Валентинович.
– Прекрасно!
Люда впервые в ресторане. Когда она шла сюда, волновалась, смущалась, ей казалось, что она прикоснется к опасной, запретной, но заманчивой стороне жизни. Папа и мама будут огорчены, узнав, что она была здесь, но она хотела посмотреть, хотела знать, что это такое, узнала, посмотрела и, может быть, больше не придет сюда. Ничего особенного – пьют, едят, танцуют. Пьют и едят очень вкусно, вкуснее, чем дома, и совсем иначе. Она так честно и скажет: хотела посмотреть – посмотрела; папе и маме всегда важно понять мотивы, она им объяснит мотивы: было интересно посмотреть. Правда, ей приятно, что и на нее смотрят. Дома существовала эта тема – Люда кокетка, ее за это высмеивали, папа часто говорил: «Люда опять смотрится в самовар». В конце концов, у каждого есть и должны быть недостатки. В общем, Люда мысленно договорилась сама с собой, мысленно договорилась с родителями.
– У вас знакомые в оркестре? – спросил Валентин Валентинович.
– Мальчик из нашего дома, Славка Эльдаров. Очень талантливый.
–
