к его тарелке и с удивлением увидела, что мои пальцы дрожат. Оуэн тоже это заметил и посмотрел на меня в упор. Его серые глаза потемнели от невысказанных извинений, упреков и признаний.
– Давай же!.. – сказала я, показывая на его тарелку и чувствуя, что еще немного – и я не выдержу.
Он послушно протянул мне грязную тарелку, потом сунул Банни под мышку.
– Пусть она пока побудет у меня.
Я кивнула и, отойдя к раковине, пустила воду. За шумом струи я едва расслышала, как Оуэн пересек кухню. У дверей его шаги замерли.
– Молли…
Я не обернулась. Выпрямившись, я сжала в одной руке тарелку, в другой – намыленную губку.
– …Добро пожаловать домой.
Моего ответа Оуэн дожидаться не стал. Пройдя по коридору к парадной двери, он отомкнул замок и вышел. Только когда дверь за ним закрылась, я позволила пролиться слезам, которые сдерживала весь сегодняшний день… точнее, полдня, потому что до вечера было еще далеко.
Потом я домыла посуду, выставила тарелки на решетку сушиться и, вытерев руки посудным полотенцем, вышла в коридор. Там я остановилась возле стенного шкафа, который так меня пугал. На ручке дверцы висели плечики с бабушкиным платьем.
«Черт бы тебя побрал, Оуэн!»
Даже сейчас, спустя двенадцать лет, он знал и понимал меня лучше, чем кто бы то ни было.
Схватив платье, я сложила его и, сунув под мышку, вышла из дома.
Свободное место для парковки нашлось только в полуквартале от «Монарха». Взяв с сиденья бабушкино платье, я быстро пошла по тротуару по направлению к прачечной. Мне не терпелось поскорее сдать его в чистку и вернуться. Необходимо было обсудить с бабушкой сложившуюся ситуацию и решить, как помочь Кэсси. Быть может, размышляла я на ходу, нам удастся найти способ сделать так, чтобы ее последнее предсказание не сбылось. Ну и конечно, было бы очень неплохо, если бы бабушка научила Кэсси видеть подробности будущего события не в ночных кошмарах, а как-нибудь иначе. Думала я и о том, все ли пророчества моей матери сбывались и были ли они такими же зловещими и пугающими, как сны Кэсси.
Потом мое внимание привлекла одна из витрин. Замедлив шаг, я прочла надпись золотыми буквами на стекле:
Мартин Спенсер, эск., адвокат.
Семейное право.
Наследство, усыновление, опека, разводы.
Чувствуя, как вновь участился мой пульс, я переложила бабушкино платье в другую руку. Похоже, она просила меня сдать его в химчистку не просто так: бабушка явно хотела, чтобы я наткнулась на эту вывеску и задумалась. Не зря же она упомянула, что «Монарх» находится совсем рядом с конторой ее адвоката.
Ну бабушка, ну хитрюга! Впрочем, действовать не впрямую, а исподволь, намеками было вполне в ее стиле. Кроме того, она, как обычно, была права. Мне лишь недавно исполнилось тридцать, я была молода и здорова и считала, что составить завещание я еще успею. Да у меня и не было ничего такого, что я могла бы завещать Кэсси. Дом мы снимали, и даже кредит за машину я еще
