шикарной улице, встречающей его распахнутыми дверями, откуда несутся возгласы лакеев: «Заходи, стань одним из нас, польсти нашим хозяевам, и ты получишь свой кусок!» Но Амброуз гордо и храбро продолжает свой путь. «Я безнадежно застрял во времени, осененном башней из слоновой кости», – говорил он.
Несчастье его состояло в том, что как писатель он был признан всеми, кроме тех, с кем общался особенно тесно. Поппет с друзьями видели в нем лишь какой-то чудом сохранившийся раритет, персонаж со страниц «Желтой книги»[15]. Чем усерднее старался Амброуз оказаться в струе, быть заодно с жесткими молодыми пролетариями нового десятилетия, тем более старомодным он им казался. Сама его внешность, весь этот щеголеватый блеск юного Дизраэли выделяли и отдаляли его от них. Вечно потертый и обтрепанный Бэзил был не столь нелеп и неуместен.
Зная это, Амброуз с особым удовольствием называл последнего старым греховодником.
Глава 5
Аластер и Соня Трампингтоны меняли адреса в среднем ежегодно, делая это, по видимости, из экономии, и сейчас обретались на Честер-стрит. Куда бы супруги ни подались, они всюду тащили за собой свойственный им особый, неотчуждаемый и неповторимый беспорядок. Десять лет назад они без всякого усилия и даже желания, из одного лишь потворства самим себе и тому, что оба считали прихотью, жили в средоточии моды и навязшей в зубах известности; в настоящее же время они без сожаления и даже как бы бессознательно обустроили Богом забытый уголок, пещеру, где занесенные приливом останки бурливых двадцатых валялись побитые, искореженные, пригодные разве что самому усердному из пляжных мусорщиков. Порой Соня вздыхала при мысли о том, как странно исчезли со страниц газет даже упоминания тех, о ком некогда только и говорили, и разговоры эти набивали оскомину – дескать, вот, кажется, никогда не оставят в покое!
Бэзил, будучи в Англии, в их дом наведывался постоянно. Аластер обронил как-то, что живут они в такой тесноте на самом-то деле из-за Бэзила, чтобы тот не вздумал у них останавливаться.
Но где бы они ни обитали, Бэзила так и тянуло к ним, как тянет в собственный дом, и инстинкт этот, учитывая их способность к быстрым перемещениям, нередко вызывал ужас у следующих съемщиков: они цепенели в страхе, когда среди ночи не имевший времени сформировать новую маршрутную привычку Бэзил, вскарабкавшись по водосточной трубе, возникал колеблющейся пьяной тенью в окне их спальни или же утром бывал найден дрыхнущим, бесчувственным, как камень, где-нибудь возле их дома.
Теперь же, в это утро катастрофы, Бэзил был нацелен идти к Аластеру и Соне так же уверенно, как если бы его манила бутылка, и появился у них на пороге, проделав весь путь совершенно бессознательно. Не мешкая, он поднялся наверх, ибо где бы они ни жили, пульс дома неизменно бился в спальне у Сони, как если бы эта спальня была обиталищем вековечно выздоравливающей.
Приемы
«Желтая книга» – литературно-художественный журнал декадентского направления, выходивший в Англии в 1894–1897 гг.
