style="font-size:15px;"> «Эллины же не имеют истинной истории, во-первых, потому, что они в недавнее время познакомились с письменами… во-вторых, они заблуждались и заблуждаются в том, что упоминают не о Боге, но о суетных и бесполезных делах» (3:30. Хрестоматия, с. 387);
«Из этих древних писателей видно, что и писания прочих позднее писаний Моисея, и даже бывших после него нам пророков… И все законодатели ваши издали свои законы после того» (3:23);
«Все они… ни сами не познали истины, ни других не привели к истине. Ибо то, что они говорили, обличает их, так как они говорили несогласно друг с другом и многие из них отвергали свои собственные положения; они не только опровергали друг друга, но даже некоторые из них и собственные свои учения разрушали, так что слава их обращалась в безчестие и глупость» (3:3);
«Ясно, что он [Платон] говорил догадочно; если же так, то значит не вполне истинно то, что сказано им» (3:16);
«[Философы и поэты] волею или неволею говорили согласно с пророками и о сгорении мира, хотя, будучи позднее их по времени, похитили это из закона и пророков. Впрочем, что за важность, жили ли они позд нее или раньше пророков? Верно [то], что они говорили согласно с пророками» (2:38).
11.3.3. Троица
Введение свт. Феофилом Антиохийским в богословский оборот термина «Троица» показательно. Впоследствии, уже в IV веке, в период триадологических споров, именно представители антиохийской богословской школы и вообще всего «востока», склонные к акцентуации многообразия во всем, будут идти к осмыслению триадологического догмата (то есть к осмыслению богословской загадки и антиномии «1 = 3») именно со стороны троичности Божественных ипостасей, от Троицы к Единице. Для «востока» реальность трех ипостасей всегда представляла собой неоспоримый и ясный факт; единство сущности Бога, напротив, составляло трудноразрешимую интуицию вплоть до разрешения всех терминологических и иных недоумений отцами-каппадокийцами (см. том II нашей «Патрологии»).
Примечательно, что, возвышаясь над недостатками видения своей богословской школы, свт. Феофил противополагает Лица Святой Троицы и человека: Одни служат источником света (который есть образ благодати, энергии Божией), другой – нуждается в нем. Впоследствии это противопоставление получит особое развитие и значение богословской аргументации у свт. Афанасия Великого, который сделает его совершенно радикальным, противопоставив Бога и тварь как два абсолютно инаковых мира (см. том II нашей «Патрологии»).
«Те три дня, которые были прежде создания светил, суть образы Троицы, Бога и Его Слова и Его Премудрости. А четвертый день – образ человека, нуждающегося в свете» (2:15. Хрестоматия, с. 379).
Образом внутритроического общения и единства является, согласно св. Феофилу, общение и единство человека с человеком.
«Бог… не сотворил обоих [Адама и Еву] отдельно. Но чтобы показать таинство единства Божия, Бог вместе сотворил жену Адама, а также для того, чтобы большая была между ними любовь» (2:28. Хрестоматия, с. 380).
11.3.4.
