и заглядывая ему в глаза.
– И не называй! – воскликнул он тут же, заметив, на лице молодого человека смущение.
Подождав, когда подпоручик справится со смущением, великий князь продолжил:
– Мой друг! Я плачу тебе доверенностью за доверенность! Ни убеждения Матушки, ни мольбы мои не могли преклонить брата принять корону. Он решительно отрекается, в приватном письме укоряет меня, что я провозгласил его императором, и прислал мне с Михаилом Павловичем акт отречения. Я думаю, что этого будет довольно.
– Я знаю настроение, особенно у молодежи, всем хочется увидеть цесаревича, хочется, чтобы цесаревич сам прибыл в Петербург и всенародно, на площади, провозгласил своего брата своим государем, – все с тем же задором сказал Ростовцев.
– Что делать, – покачал головой великий князь. – Он решительно от этого отказывается, а он – мой старший брат! – Николай Павлович оборвался, но тут же, положив руку на плечо молодого офицера, уверенным голосом сказал: – Впрочем, будь покоен. Нами все меры будут приняты. Но если разум человеческий слаб, если воля Всевышнего назначит иначе и мне нужно погибнуть, то у меня – шпага с темляком: это вывеска благородного человека. Я умру с нею в руке, уверенный в правдивости и святости своего дела, и предстану на суд Божий с чистой совестью.
– Ваше высочество, – осторожно сказал Ростовцев. – Вы думаете о собственной славе и забываете Россию: что будет с нею?
– Можешь ли ты сомневаться, чтобы я любил Россию менее себя? – великий князь сердито посмотрел на Ростовцева. Но вот брови его расправились, в голубых глазах появился зеленый окрас и он торжественно, но легко сказал: – Престол празден. Мой брат отрекается. Я единственный законный наследник. Россия без царя быть не может. Что же велит мне делать Россия? Нет, мой друг, ежели нужно умереть, то умрем вместе!
Он обнял Ростовцева. У обоих текли слезы.
– Этой минуты, – продолжал великий князь, – я никогда не забуду. – Он взметнул взгляд на Ростовцева: – Знает ли Карл Иванович Бистром, что ты поехал ко мне?
– Он слишком к вам привязан; я не хотел огорчать его этим поступком; а главное, я полагал, что только лично с вами могу быть откровенен насчет вас, – улыбнувшись, ответил подпоручик.
– Не говори ему ничего до времени, – кивнул Николай Павлович. – Я сам поблагодарю его, что он, как человек благородный, умел найти в тебе благородного человека.
– Ваше высочество! – молодой офицер поднял вверх подбородок. – Всякая награда осквернит мой поступок в собственных глазах моих.
Великий князь придирчиво, словно любуясь, посмотрел на подпоручика и, улыбаясь, сказал: – Наградой тебе – моя дружба. Прощай! 19
После встречи с Ростовцевым, у Николая Павловича прибавилось решительности. Разыскав Карамзина, забрав от него проект обращения к народу и войску, великий князь поручил составление манифеста Сперанскому. В Зимний дворец был вызван
Там же. С. 255–256.
