тра-ля-ля! – и тут же, подхватив стул, начала танцевать.
Насытившись танцем, села за стол и стала думать о будущем, о том, что мы заживём вместе, – ты актёр, а я врач, будем дружить, работать весело, счастливо…
Часа в два ночи вернулись подруги.
– О-го-го! Вон до чего дело дошло!
– Ну, ничего, ничего! Парень стоящий! – говорили они, многозначительно поглядывая на стол. Тут я спохватилась, но было уже поздно. Оказывается, предаваясь сладким мечтам, я испещрила лист вензелями и узорами, бесчисленно повторяя имя – Искандер, Искандер…
Да. В эту ночь я решила, что любовь моя к тебе безмерна, вечна. А Лиза, которая никогда и никого по-настоящему не любила или, вернее, не признавала настоящей любви, на сей случай прочла стихи Гейне:
Старинная сказка, но вечно
останется новой она.
И лучше б на свет не родился
тот, с кем она сбыться должна.
О! Я никак не могла согласиться с последними словами поэта: «Лучше б на свет не родился». Нет, нет, нет! Тысячу раз нет. Поэт неправ. Не берусь судить о его времени, но сейчас, в наши дни, мы не боимся любви, мы ищем её, мы хотим её, ждём, мы любим, любим смело, преданно, нежнее и искреннее, чем кто-либо и когда-либо.
Следующий день был днём отдыха. Я и Фатыма не спали всю ночь. Мы говорили о тебе. Ты помнишь Фатыму? Она и потом не покидала меня, часто заходила к нам, а уехав, ещё долго продолжала писать.
Тогда, говоря о тебе, будто бы не придавая своим словам особого значения, осторожно, чтобы не обидеть меня, Фатыма сказала:
– Смотри, Галия, хорошенько подумай, так ли он любит тебя, в тебя ли он влюблён?
Я удивилась.
– Может быть, ему понравился твой успех, твоя песня, юность, с которой легко поиграть?
О! Я ничего не ответила ей. Что могла я сказать ей в ответ, когда ты был моей первой любовью, когда в тебе находила я лишь самое лучшее, самое прекрасное. Всё в тебе было дорогим для меня.
О свидании мы ни условились, репетиций больше не было, а увидеться так хотелось.
Я рано встала, оделась и, никому ничего не сказав, вышла на улицу.
Крыльцо, где ты меня поцеловал в первый раз, показалось мне теперь каким-то иным, особенно хорошим.
Я пошла по набережной. Куда я шла, зачем? Не знаю. Возможно, ты случайно сказал, что живёшь на этой улице… Да, да… Кажется, именно так и было. Но как длинна улица, как много на ней домов!
Я долго ходила по набережной, с надеждой поглядывая на окна.
«Не здесь ли живёт он, моё счастье, моя радость! Что он делает сейчас? Думает ли обо мне?»
Вдали показался мост. Погода была в этот день тёплая.
Я долго стояла на мосту. Сама не зная зачем, считала проходивших по нему людей. Когда я досчитала до ста, мне стало казаться, что все прохожие оглядываются и смотрят на меня, и знают, зачем я сюда пришла… Вот идёт ещё одна пара. Должно быть, муж и жена. Он идёт впереди, она поспевает за ним следом… Они идут, перебрасываясь торопливыми, отрывистыми фразами, будто каждый из них что-то бормочет себе нехотя под нос. Кто
