и стали выше, образуя небольшое закругленное пространство около шести футов в диаметре. Головой она почти касалась потолка, но в пещере было сухо и уютно. Она тщательно обследовала ее, в то время как вернувшийся Одноглазый стоял у входа и терпеливо наблюдал за нею. Опустив голову, она нюхала землю, затем повернулась на месте несколько раз и улеглась с усталым вздохом головой к входу. Заинтересованный Одноглазый посмеивался над ее проделками, и волчице было видно, как он, загораживая собою свет, добродушно помахивал у входа хвостом. Она прижала уши, раскрыла пасть и высунула язык, выражая всем своим видом спокойствие и удовлетворение.
Одноглазому сильно хотелось есть. Он заснул у входа в пещеру, но сон его был тревожен. Он часто просыпался и прислушивался к окружающему миру, где снег ярко сверкал под лучами апрельского солнца. Сквозь дремоту он различал слабое журчание скрытых ручейков. Солнце снова появилось на небе, и вся пробуждающаяся природа Севера слала волку свой призыв. Жизнь возрождалась. В воздухе чувствовалось дыхание весны, дыхание пробуждающейся природы, поднимающихся в деревьях соков, почек, сбрасывающих оковы льда.
Одноглазый бросал беспокойные взгляды на свою подругу, но та не выказывала ни малейшего желания покинуть свое логовище. В воздухе пронеслось несколько снегирей. Волк было поднялся, но оглянулся на волчицу, снова улегся и задремал.
Пронзительное жужжание потревожило Одноглазого. Он сонно обмахнул несколько раз лапою морду и проснулся. Комар, жужжа, опустился на кончик его носа. Это был вполне взрослый представитель своего рода, пролежавший, окоченев, в трещине сухого дерева всю зиму и теперь оживший на солнце. Одноглазый не мог, наконец, противиться зову мира. Кроме того, ему сильно хотелось есть.
Он подполз к волчице с целью убедить ее подняться, но она зарычала на него, и он отправился один. От ярких лучей снег сделался рыхлым, и бежать по нему стало трудно. Одноглазый пошел по замерзшему ложу потока, где в тени деревьев снег был еще тверд. Проблуждав часов восемь, он вернулся в сумерках к волчице еще более голодный, чем раньше. Он не раз видел дичь, но не мог поймать ее, проваливаясь в тающем снегу, в то время как зайцы легко скользили по нему.
У отверстия пещеры Одноглазый остановился в беспокойстве: оттуда доносились слабые странные звуки, как будто знакомые ему, но не похожие на голос волчицы. Он пополз осторожно внутрь, но был встречен угрожающим ворчанием. Он не особенно смутился, однако не решился ползти дальше, хотя новые звуки, слабые, похожие на заглушённое всхлипывание, все еще интересовали его.
Волчица опять сердито заворчала, и он, свернувшись, заснул у входа в пещеру. Когда настало утро и тусклый свет проник в логовище, он опять захотел узнать причину смутно знакомых звуков. Теперь в рычании волчицы была какая-то новая нота ревности, и ему пришлось держаться на почтительном расстоянии. Тем не менее ему удалось разглядеть под ее протянутыми лапами пять странных маленьких живых комков, слабых, беззащитных, слепых и издающих
