style="font-size:15px;"> «Вот ты ехидничаешь, а теперь и мата не будет. Под запрет он попал. Не участковый, заметь, отметился, а целый парламент. Дума, конечно, стыдная по части дум, но куда простому человеку от нее деться? Избранники для народа…»
«Смешно оговорился».
«Одумался».
«Тоже смешно».
«Вот так нынче… Распрямится врасплох застигнутый поджопником соглядатай и… подавит вспухшее негодование. Кивнет с пониманием, потрет ушибленный лоб, не лоб тоже потрет. Затем представится сдержанно:
– Позвольте отрекомендоваться… Благодарю за то, что прервали унизительное занятие. Виноват. Надеюсь, что искупил. И откланяется, бережно унося с собой остатки достоинства».
«Мне нравится. Ты молодец. Бываешь молодцом».
«Ну вот, а ты все: хватит валяться да хватит валяться…»
«Хватит валяться!»
«Именно».
Мне чертовски жаль мат. Не весь. Только тот, что изъят из употребления вслух. Зажигательная все же штука. Как фейерверк. Через это, наверное, и запретили. Пожарные? Ну конечно, кто же еще! Почему мне раньше такое не приходило в голову? Все эти наструганные Думой запреты… Они как моча пионера – гасят, тушат, мочат. И едкий дым над кострами мыслей. Комары не жалят, но изрядно подванивает. А ведь в жизни так не хватает яркости!
«Нет, Ванечка, тут ты заблуждаешься. Впрочем, довольно красочно заблуждаешься. Красочно и образно. Мат запретили оттого, что кто-то встревоженный донес избранникам, что и как о них люди между собой говорят. Теперь говорить нельзя, но остается возможность думать. И выходит, что снова повезло депутатам: кто раньше о них думал? Да никто. Только говорили. Теперь же думать придется».
«Ну ты, мама, даешь…»
«А что? Знай наших!»
«Слушай, мам… Один приятель рассказывал, как его давеча на стоянке такси обхамили. Не по-русски. Но он, хоть и не полиглот, точно понял, что обхамили. Стою, говорит, как дурак, только пассы руками… И то аккуратно, чтобы ладонями нараспашку. Так можно сказать? Ну вот. А он сказал. Слов, сказал, нет. То есть они как бы есть, но и два мента поблизости тоже в наличии. Рядом пасутся, уши навострили. В общем, стою – рассказывал – весь из себя беззащитный, безоружный, как разведчик в тылу врага при проверке бумаг. И вдруг мысль: может быть, пора их ругательства, в смысле мат братских народов, учить? Я было похвалил его: это мысль! А позже, задним числом прикинул, что выпаливаю все накопившееся негодование по-грузински… абхазу. Или осетину. Словом, идея конструктивная, но очень много всего изучать придется. В противном случае ненароком можно попасть еще хуже, чем в ментовку и на штраф».
«Прости великодушно, но куда-то ты далеко отъехал от темы замков. От своей, прости, гипотезы. Или нет? И кого это ты ногой по заднице приласкал?»
«Прощаю… Или да. Гипотеза. Замки. По заднице… Сейчас вспомню. Уже».
Правда, вспомнил, но не совсем
