черемуха. Или дубы распустятся? Впрочем, это без разницы. Куда важнее, что в результате я снова начну мерзнуть самым что ни на есть свинским образом. Почему говорят «свинским»? Ну да… Дуб, желудь… От желудя до свиньи рукой подать. Где желудь – там свинья. Где свинья – там возможен холодец… А холодец – это маленький такой холод. Детский. Но он круче, чем холодок.
Такие вот ассоциации. Про черемуху ничего подобного выдумать не получается. Лучше совсем забыть про черемуху. Точно лучше. Вот… Вроде бы и знаю, как лучше, а жить от этого не становится легче.
Никакого намека на то, где я, собственно, нахожусь. Что это за море такое? И море ли? Нет, оно и есть: на губах соль, теперь на языке тоже. Или это слезы от шквального ветра? Руки заняты, а языком до щеки, как ни стараюсь, дотянуться не выходит. А еще говорят, будто я сильно языкастый. Наговаривают почем зря, очернители. Был бы я Родиной, уже бы сидели.
Пусть все же это водное пространство будет морем. Северным. В нем чувствуется надменность, не присущая южным морям. Собственно, моря – это те же озера и реки, только подсоленные. Наверное, их специально подсаливают, чтобы дольше не портились. В этом смысле дети, писающие в ванны и бассейны, – на самом деле воплощение заботы о матери-природе. Будущая элита «зеленых».
«Проверяйте воду в ванне на вкус и узнаете больше о будущем своего дитя!»
Надо было идти в рекламщики.
А я куда пошел? Совершенно выветрилось. То есть может статься, что еще никуда и не ходил? И что все еще впереди? Быть такого не может, потому что завтра мне насчитают от роду полновесный тридцатник. Это помню. Тридцать! На пять лет раньше срока. Нет, никакой ошибки: мне завтра по-настоящему тридцать, но очень хочется, чтобы двадцать пять. Почему именно двадцать пять? Не знаю. Так захотелось. Если всякое желание прояснять да обосновывать, то… пошли они куда подальше! Столько возни. Так мне и живется: чаще не просто без всякого моего хотения, а вообще поперек.
По щучьему желанию, по моему хотению… Как-то расходится мое хотение со щучьим желанием. И ничего удивительного. Ей ведь, щуке, если народу верить, что нужно? Чтобы карась не дремал! А мне карасёвая дрёма по фигу. Пусть хоть в коме себе дрейфует.
Вообще-то, если речь о желаниях, то… при желании я много чего могу себе напозволять. Например, не понарошку скостить себе пяток лет. И никто не хватится. Документы тоже будут в полном ажуре. Такой трюк – вообще без вопросов. Всё состоится. Есть нужные связи. С другой стороны, чем уж так неугоден тридцатник? Цифирь как цифирь. Одним словом – условная.
«Я коала, я коала, на-на-на-на-на-на-на…» – запричитала во мне похожая на оживший тотем черно-белая Линда. Музыка Макса Фадеева причудлива и, наверное, поэтому так прилипчива.
Коал в мое сознание подселили новости из Австралии. Там эти «плюшки» вчистую обожрали, на радость насморку, эвкалиптовые леса. За такое бесчинство их в большом количестве безжалостно помножили на ноль. Несмотря на
