style="font-size:15px;"> – Ну зачем же сразу «того». Еще тряхнете газетный мир за бороду. Зачем же вы так, любезный Иван Васильевич.
– Для начала надо бы бога за бороду… Без этого – кранты, шмитец.
– Как вы сказали?
– Шмитец? Это чешский разговорный вульгаризм. В немецком, наверное, подслушали, но я не уверен. «Конец», короче, означает. Финиш.
– Удивительно, вы знаете чешский?
Больше чем удивительно. Не бывал, не знал, даже среди интересовавших не числил.
«Что происходит, мама?»
«Откуда мне знать, Ванечка. Это целиком и полностью твое игрище».
«Ты абсолютно в этом уверена?»
«Мне поклясться?»
«Да нет, не стоит. Наверное, кто-то в компании ляпнул однажды, запало, теперь вот всплыло… Шмитец? Хорошая замена нашему… аналогу. Очень похоже и, что важно, совершенно ненаказуемо».
«Пристроил “всплывшее”. Приехали, куда не ожидали. Здрасьте!»
«Привет!»
– Так что, доктор, по поводу моего шанса? Шамана?
По идее, я, как та настойчивая, мечтающая преодолеть стекло муха, давно уже должен был бы пробить или хотя бы промять своим стуком сознание врача. Причем в самом чувствительном месте.
– Что-то, Иван Васильевич, заставляет меня сомневаться.
– И всё же? В чем ваш риск?
– Мой риск? Никакого. Просто это дорого и далеко.
– Насколько дорого-далеко? Миллион? Луна? Что? Где? Ну говорите же!
– Мне лично даже пришлось квартиру мамы, покойницы, продать. Двушка, в самом центре. Торопился, продешевил, но разве в такие моменты считаешь.
– Понятно. Двушка. Дешево. Продолжайте. Умоляю.
Я переживаю, что взял не совсем верный тон, мое понукание выглядит резковато. Доктору оно может показаться грубым. Но ведь должна же быть у почти безнадежного больного – опустим полуфантастические «шаманские» варианты – хоть какая-то привилегия?
– Прага.
– Прага? Ага, теперь понимаю.
– Ну да, удивили меня чешским словом. Прага.
– Слово случайно запомнилось, я в чешском ни бум-бум. Даже не слышал, наверное, как звучит. Возможно, слышал, но не знал, что это чешский. В любом случае не опознаю. Но все равно, спасибо вам, доктор. За шесть секунд надежды спасибо.
«Силен. Про шесть секунд надежды, это я тебе доложу…»
«А то?!»
«Почему шесть? Ты считал? И на Прагу отозвался, словно тебе Токио назвали или Сидней? Не бог весть как далеко и дорого. У меня в Праге один старый знакомый обосновался, кондитеркой занимается. Посетовал, что две трети города – наши. Сплошь и рядом русская речь. Если можно назвать ее русской. Его, конечно, куда больше расстраивает качество, не количество…»
«Мамочка, повремени, пожалуйста, сейчас ведь собьешь с настроя».
«Об
