реки, где было гораздо глубже, лед чуть-чуть прогибался. Но это мальчикам даже понравилось. И они, хорошо разогнавшись, несколько раз пронеслись по этому опасному месту, испытывая робость и радость от сознания того, что не на шутку рискуют. По счастью, все обошлось.
Накатавшись, друзья собрались домой. Аркадий, отвинтив коньки, стал взбираться наверх. А Коля с Костей захотели проехать часть пути по реке. Костя держался ближе к берегу, а Коля, осмелев, выехал почти на середину Тёши. Внезапно ему показалось, что лед качнулся. Он испугался, повернул к берегу, услышал негромкий треск и заметил, что скользит под легкий уклон к темной полосе, из которой выступила вода. Киселев попытался объехать трещину, но не успел. Ноги и туловище внезапно ожгла вода. Колю накрыло с головой и повлекло сразу вниз и под лед.
Ко дну тащили ботинки с коньками и напитавшаяся водою куртка. А под лед затягивало течение. Киселев хорошо плавал. Проваливаясь, он глотнул воздуха, забил руками и вынырнул на поверхность. Отфыркиваясь, Коля ухватился за край полыньи. Это позволило ему перевести дыхание. Однако, лишь только он подтянулся, чтобы выбраться на лед, снова раздался треск. И Коля плюхнулся обратно. Держась одной рукой за кромку, он снял куртку и попытался отвинтить коньки. Но руки уже теряли чувствительность, и ключ выскользнул из пальцев.
Тут Киселев услышал крик: «Выбирайся на берег!» Кричал Кудрявцев. Увидя, что стряслось с Колей, он прежде всего кинулся к обледеневшим мосткам, на которых женщины летом стирали белье. А когда вскарабкался на них и почувствовал себя в безопасности, испугался, что и он мог провалиться, и окончательно пал духом, не зная, чем помочь другу. Кудрявцев продолжал кричать: «Выбирайся на берег!», точно Киселеву доставляло радость купаться во всей одежде в студеной воде.
Бессмысленные крики раздражали Киселева, но тепла и сил в нем оставалось с каждой секундой все меньше. Инстинктивно оберегая каждую каплю этого тепла, он молча поплыл к другому краю уже немалой полыньи. Однако и здесь, едва Коля попытался вылезти из воды, лед превратился в крошево. Силы оставили его.
Заметив, что Коля перестал барахтаться и плохо гнущейся рукой чуть держится за кромку, Кудрявцев в отчаянии закричал:
– Аркашка, на помощь!
По счастью, Голиков не успел далеко уйти. Услышав надрывный крик, он подумал: кто-то дурачится. «Ухари» и «подлипалы», если считали себя в безопасности, доставляли иногда себе радость его подразнить. Но тут переменился ветер, и уже отчетливо донеслось: «…на помощь!»
Аркадий кинулся к реке. С обрыва увидел: кто-то барахтается в воде, а по мосткам мечется долговязая фигура. Он понял: тонет Киселев. И, рискуя разбиться, бросился по крутому склону вниз.
Подвернулась нога, Аркадий шлепнулся и съехал на спине, затем, прихрамывая, но не ощущая боли, припустил вдоль берега, крича:
– Кисель, держись!
Когда Голиков достиг мостков и взглянул в сторону полыньи, он увидел, что из воды торчит совершенно седая голова. Волосы Киселева покрыл иней, но Аркадий
