предпочла извиниться и отправилась рассматривать картины в противоположном углу.
У словоохотливых ставропольчан, пришедших на выставку, было свое мнение о чеченской войне. В отличие от дворика на Нижнем рынке, где жили уголовники, проститутки и несчастная пенсионерка Клавдия Петровна, здесь собрались люди с достатком. Бриллиантовые украшения дополняли их наряды. Многие прибыли на личных автомобилях, в шубах из песцов и соболей. Александра работала в консерватории и иногда организовывала мероприятия в музее.
– На этой планете всем правит теория последовательностей: с человеком не случится ничего, кроме того, что задумано, – мягким вкрадчивым голосом произнесла она и зевнула в шелковую перчатку, озвучив свое видение конфликта в Чечне.
– У Эрнеста Хемингуэя есть рассказ «Снега Килиманджаро». Там описаны мучения солдата, которого разорвало на части, но он никак не может умереть. Есть то, что ни один человек выдержать не может, – возразила я.
Александра удивленно подняла на меня глаза, обрамленные накладными ресницами, и примирительно улыбнулась:
– Надо выпить шампанского!
Пока Вадим бегал за шампанским для своей матери, я попала под вспышки фотографа из местной газеты.
– Вы читали Лобсанга Рампу? – поинтересовалась у меня Александра.
Я назвала свои любимые произведения.
– Ах, какое счастье! – Она захлопала в ладоши, и румянец заиграл на ее лице. – В этом городе вы первая, кто его читал. У меня полное собрание сочинений!
– Я не из этого города.
Александра написала мне свой адрес и телефон на визитной карточке музея и пригласила в гости.
– Будем книгами обмениваться, – пообещала она.
Я уходила с выставки обнадеженная, что в Ставрополе есть начитанные люди и, может быть, нам даже удастся подружиться.
Приближалась дата визита к Пилату, или к Савелию Аркадьевичу, как звали русского прокурора. Но на мамино здоровье полагаться было нельзя. Она могла внезапно закатить истерику, разрыдаться и проклинать весь мир. Затем вновь шутила и смеялась как ни в чем не бывало. Я поила ее мятой, валерьянкой и пустырником. Периодически мама кричала, что уйдет в лес, забрав с собой кошек, чтобы начать жизнь Робинзона Крузо.
Мне жаловаться не разрешалось, что бы ни случилось. Засыпая, мама охала, будто вокруг продолжалась война. Ей несколько ночей подряд снилась моя подруга детства Аленка, запертая в клетке с лешим и водяными. Мама каждый раз пыталась спасти Аленку, вытянуть из болота, но бесполезно. Клетку тянуло на дно. Проснувшись, мама стряхивала с себя кошек и шла в туалет, который покрывался наледью за ночь. Требовалось немалое мужество, чтобы зайти в такую уборную.
Пересказывая свой сон, мама умудрилась расплескать чай, и меня охватило сомнение, что ей стоит идти к Пилату. Но она настаивала и даже стукнула кулаком по столику, отчего тот закачался. Пришлось
