голос любимой подруги запустил мандражный механизм.
– Лерочка, только ты не волнуйся, ладно?
– Ладно. Что случилось?
– Ничего особенного. Просто я тут пью кофе одна. Дома. И подумала… а как фамилия этой семьи, которая с Аликом в Евпаторию укатила? – Турбизнес отдыхал от потоков энергии своей королевы, и неистраченная мощность её души запустилась в работу над кармой любимой подруги.
– Я… Я не знаю. – Лера покрылась холодным потом.
– Как не знаешь? – рявкнула трубка. – Ты же породнилась практически с ними на перроне! Ты из купе со свистком поезда не вытряхивалась!
Лера схватилась за голову.
– Так и что! – крикнула она в трубку. – Мне и в голову не пришло! Ты ведь тоже не у каждого встречного фамилию требуешь!
– Ле-ер, – помолчав, отозвался голос, – получается, ты доверила ребёнка первым встречным и не узнала даже фамилию. От ужаса я с места не могу сойти.
Приблизилось время расплаты.
– Господи, что же делать? – Ноги Валерии Николаевны подкосились. – Не зря Алька так хотел домой! – Светланка, запыхавшись, подставила начальнице стул.
– Вылетай с работы, – командует трубка, – идём в поликлинику, Альку спасать. Я только ногти досушу…
Постукивая зубами, Лера примчалась в детскую поликлинику. Очередь стояла насмерть! Леру причислили к касте безталонников и отослали в самый конец хвоста. Она прижалась к стене и опустила голову. Юная мама с бриллиантом в ноздре, подперев дверь и перекатывая жвачку по своим челюстям, проверяла талоны у вновь прибывших. Её голос готов был сорваться на любого, кто пытался проникнуть за дверь кабинета участковой и не предъявил лоскуток с распечатанным правом на вход.
Но тут одетая в белый халат важная птица, в которую для всех превратилась Алла, направилась к кабинету, стуча стальными каблуками, которые искрят от соприкосновения с каменным полом. Пациенты как по команде подняли головы и уставились на неё: подбородок – до потолка, под мышкой – папка красной кожи, золотом блестит молния, а шлейфом за птицей стелется пряный, сладковатый аромат.
Мама с бриллиантом в ноздре поперхнулась жвачкой, когда важная птица поравнялась с охраняемой от безталонников дверью. Лера тоже вздрогнула – запах любимых духов ударил ей в нос.
– Под дверью не толпимся, – вскрикнула птица и махнула папкой, словно кожаным крылом.
Народ загомонил и с уважением расступился.
– Как не стыдно, гражданка, – обратилась она к задавленной тревогой Лере. – Вы опоздали! – С этими словами она затолкала несчастную мать в кабинет.
III
Участковая строчит, не поднимая глаз, а закатившийся в дверь белый халат вызвал у неё чувство профессиональной солидарности:
