улице. Иногда они оборачивались и грозили кулаками…
У кареты остались Доманский, Черномский и Христенек. Лейтенант вложил шпагу в ножны и учтиво поклонился принцессе.
– Кто вы, прекрасный юноша? – усмехаясь, спросила принцесса из окна кареты.
– Я посланный, Ваше высочество.
Лицо принцессы тотчас стало недоверчивым.
– От кого, сударь?
– От того, кому вы писали. От командующего Российским флотом Его сиятельства графа Алексея Григорьевича Орлова.
– Вы русский? – хмуро спросила принцесса.
– Я славянин из Рагузы, но состою на русской службе. Мне пришлось оставить службу, чтобы прибыть сюда, не вызывая подозрений.
Принцесса обратилась к Доманскому:
– Пригласите господина… – Она вопросительно посмотрела на лейтенанта.
– Лейтенант Христенек. Иван Христенек.
– …синьора лейтенанта зайти к нам в ближайшие дни.
Она вышла из кареты.
– Послезавтра в час дня Ее высочество будет ждать вас, – сказал Доманский Христенеку.
– Через день ровно в час дня я стоял у дома принцессы…
Христенек постучал в дверь. Открыл слуга.
– Как доложить?
– Иван Христенек, бывший лейтенант Российского флота.
– Не велено принимать, – сказал слуга.
– Ты в своем уме, братец? Мне назначено.
– Принимать не велено.
В прихожей появился Доманский.
– Ее императорское высочество… – начал Доманский и уставился на Христенека, будто желая понять, какое впечатление произвел на него титул. Лицо лейтенанта выразило почтение. – Ее императорское высочество не принимает по случаю нездоровья.
– Когда разрешите наведаться?
– Зайдите послезавтра в час дня, – откровенно издеваясь, сказал Доманский.
В своем доме Христенек принимал английского банкира Дженнингса.
– Вы предложите ей две тысячи червонцев от имени графа и уплату всех ее долгов банкирским домам Беллони и Морелли.
– Я хочу предупредить… – начал Дженнингс. – Для нормального человека это огромная сумма, на нее можно жить всю жизнь. Но она все просадит за неделю.
– Господин Дженнингс, вам все будет уплачено.
– Я знаю, но мне попросту жалко денег. Свои они или чужие, но это деньги. Я предупреждаю: эта женщина их проглотит и не почувствует.
– Итак, вы предложите ей от имени графа две… нет, три тысячи червонцев. И я жду вас с нетерпением, мистер Дженнингс.
Поздним вечером банкир Дженнингс вернулся в дом Христенека.
– Вы не поверите… – сказал банкир, опускаясь в кресло.
– Не взяла?! – в восхищении спросил Христенек.
– Сначала схватила… думала, что это от меня, что я поверил
