рассудительный сын Одиссея:
[240] «Ментор, не станем о том говорить, хоть и горько на сердце.
Нет уж надежды на то, что увидим его день возврата.
Черную участь и смерть для него приготовили боги.
Я же с вопросом другим хочу к Нестору вновь обратиться,
Так как из смертных он всех справедливей, честней и мудрее.
[245] Был, говорят, он царём трёх подряд поколений народа.
Образом светлым своим он подобен бессмертному богу!
О мудрый Нестор Нелид! Ты скажи, не скрывая, всю правду:
Как умерщвлён был Атрид Агамемнон пространнодержавный?
Где был тогда Менелай? И какое же средство придумал
[250] Хитрый Эгист, чтобы смог умертвить он того, кто сильнее?
Или ещё не достиг Атрид Аргоса, был на чужбине,
Меж чужаков, и его этим он на убийство отважил?»
Так Телемаху в ответ говорил Нестор, всадник геренский:
«Всё я тебе, милый сын, расскажу откровенно, чтоб знал ты.
[255] Подлинно было всё так, как и сам ты себе уж представил.
Но, если б только застал в доме брата Эгиста живого,
Царь русокудрый Атрид Менелай, возвращаясь из Трои, –
То погребальный курган над убитым никто не возвёл бы:
Хищные птицы и псы растерзали бы тело, без чести,
[260] В поле далёком глухом, за пределами Аргоса; даже
Жёны ахейцев его б не оплакали. Слишком зарвался!
Ведь, когда бились с врагом мы под Троей высокой, в то время
Он в светлом Аргосе был многоконном, и там безопасно
Лестью опутал своей у жены Агамемнона сердце.
[265] Всё же противно сперва Клитемнестре божественной было
Дело постыдное то, дум порочных она не имела.
Да и певец был при ней, тот, которому царь Агамемнон,
В Трою собравшись отплыть, повелел наблюдать за супругой.
Только, как скоро судьба для греха её волю сломила, –
[270] Тут же был сослан певец злым Эгистом на остров пустынный.
Там он и умер и труп его хищные птицы терзали.
Ну а царицу Эгист в дом свой ввёл, одного с ней желая.
Множество бёдер он сжёг на святых алтарях для бессмертных,
Много принёс им даров в храмы: золота, тканей различных, –
[275] Дело большое своё с нежданным окончив успехом.
Мы же с Атридом царём, с Менелаем, скреплённые дружбой,
Плыли дорогой одной, как покинули земли Троады.
Суний священный мы с ним, мыс Афинский, когда проплывали,
Там меткий Феб Аполлон Менелаева кормщика свергнул;
[280] Нежно, без боли стрелой умертвил, подойдя к нему тихо,
Судном бегущим когда правил тот, руль держа рукой крепкой.
Фронтием звали его, Онеторидом, он всех искусней
Мог кораблем управлять, если буря бушует на море.
Хоть торопился
