знаю. Я думал…
– Что ты думал?
– Думал: как в детстве, когда я один и много учителей и врачей.
– Нет. Будешь, как все. Школа, класс, интернат.
– А Сташ как велел?
– Сташ велел тебя социализировать.
– А?
– Интегрировать в социум. Приучить жить среди людей. И сам я думаю, что тебе лучше обычной жизнью жить, подальше от взрослых, с ребятами. Чтоб ты играл, бегал, портфель в школу таскал.
– Но я ведь права не имею на все это. Сами же говорите, что я опасен. Мне под надзором – самое место. А не в этой детской жизни.
– Ты ошибаешься. Ние говорит, что ты что-то важное в жизни перепутал. Что винишь себя в том, в чем не можешь быть виноват.
– Ну, это говорит Ние, а не Сташ, – усмехнулся Юм, стараясь не поднимать глаз. – Он знает правду, я знаю правду – все остальные могут думать как угодно. Да вы не волнуйтесь, я буду слушаться. И никто не будет в опасности, потому что…Ну, потому что я сам себе тюрьма.
– Ты очень жесток к себе. И несправедлив.
– Не стоит об этом, – на самом деле это была мольба, но Юм выразил ее как мог сухо. Никаких эмоций. – Я буду вести себя, как велено – социализироваться. На самом деле все как раз таки справедливо: ведь в настоящей тюрьме-то было бы куда легче, чем вот так, среди всего этого…такого детского, такого хорошего, среди деток, которые никогда ни в чем не были виноваты.
– Ты хочешь сказать, что Сташ так изощренно жесток? Что будто бы он хочет, чтоб ты думал, что эта детская жизнь – не тебе? Что нельзя быть, как все эти мальчишки и девчонки – а только смотри на эту жизнь, а сам не смей ни играть, ни бегать? Смотри на игрушку, но не трогай? Хорошо ж ты о нем думаешь… Да он весь «Венок»-то придумал и построил специально для тебя, еще за полсотни лет до того, как ты появился!
– Я знаю. Все было бы прекрасно, если бы я ни в чем не был виноват… Но я все испортил. Что ж, буду ходить и смотреть. Думаю, я… Я вытерплю. Кааш учил меня сознательно управлять нервной системой. Я не выйду из-под контроля, обещаю.
– Да, засада, – вздохнул Вир.
– Нет. Я никого не трону.
– Я знаю,– пожал плечами Вир. – Да если б ты был для других опасен, разве тебя привезли бы сюда? Юм. Пожалей себя хоть немножко.
– …Пожалей? Я – себя пожалей? С какой стати?!
– Чем меньше ты себя жалеешь, тем более жалко выглядишь снаружи.
– Неправда!!
– Знаешь, если я вижу вот такое чучело ребенка, как ты сейчас, я тут же отправляю его в санаторий неврологии. К специалистам.
– …Не вздумайте.
– Отправим, если дело пойдет плохо, – пожал плечами Вир. – Наверно, твои родственники думают, что сам Венок станет для тебя таким санаторием.
Юм почесал бровь, подумал. Тоже пожал плечами:
– Да пусть они думают, что хотят…
– Они хотят тебе только добра.
– Да, –
