мускулами, парень словил прилетевшую откуда–то пластиковую бутылку, просунул ее промеж прутьев решетки и толкнул в сторону Мэтью. Бутылка, подскакивая на неровном полу, подкатилась и уткнулась в его весь помятый и в подозрительных пятнах портфель подле кровати. Из не застёгнутого центрального отделения торчали смятые листы бумаги и край белой материи.
Моментально все вспомнив, Мэтью застонал и сжал голову руками.
– Что, братишка, погулял? – деловито спросил его сосед. – Если врезал менту – это хуже всего… Хотя по тебе не скажешь, что ты буйный…
Мэтью никак не мог решить, хочется ли ему, чтобы парень заткнулся, или наоборот, продолжал говорить. Его необычайно низкий тембр голоса одновременно и раздражал, и отвлекал от адской боли в голове. В конце концов он решил, что это не важно, поднял с пола добытую для него бутылку воды и откупорил дрожащей рукой. Приложился и не смог уже оторваться, пока не влил в себя все прохладное содержимое до последней капли.
– Спасибо, – вспомнил он, пытаясь восстановить дыхание. Его сердце стучало молотом, руки тряслись, но боль в висках определенно уменьшилась.
– Да не парься, – ответил смуглый, вытаскивая из пачки новую сигарету, – Хочешь?
Мэтью слабо покачал головой. Только паршивого курева ему сейчас и не хватало. Он лег обратно на койку и, пользуясь относительным улучшением самочувствия, попытался проанализировать вчерашний день.
А вчерашний ли, пронзила его неожиданная мысль.
– Какое сегодня число? – не вставая, спросил он соседа, надеясь, что его услышат.
– Четвертое, – охотно ответил тот, на всякий случай уточнив, – Июня. Пять вечера.
Невероятно. За каких–то несколько часов он успел упиться в хлам, с позором провалить защиту собственной диссертации и оказаться в полицейском отделении. Спасибо, хоть наручники сняли.
Да нет. Кого он обманывает? Удивительное заключалось вовсе не в этом. Каким именно образом рыжеволосая красотка, вскружившая ему голову, сумела СДЕЛАТЬ его пьяным? Вот ведь в чем вопрос. И как ни изгаляйся, как ни выискивай своими академическими мозгами рационального объяснения, не было его. Нет такого гипноза, под которым можно заставить человека выпить ведро водки, а он и не вспомнит. Ерунда все это. Да и вообще, не поддающийся он гипнозу человек – давно уже выяснилось.
И еще. Была у Мэтью одна особенная черта, из–за которой он даже подумывал, а не пойти ли ему работать в полицию. Каким–то удивительным образом Мэтью всегда распознавал с какой стороны правда, а с какой ложь. Будто бы чья–то невидимая рука наставляла его на верный путь, а то и зажигала лампочку над нужным поворотом. Полезное, надо сказать качество, но иногда доводящее до безумия. Вот и сейчас, как ни старался он, как ни придумывал для себя родное, логичное, в голову все время лезла эта чертова не застегнутая булавка и жирная капля крови на подушечке пальца…
– Тебя как звать–то, академик?
Вот теперь он точно был рад зычному
