девчачьи разрыдалась. Ее плечи вздрагивали в безмолвном горе, рыжие кудряшки полностью скрывали лицо. Мэтью оторопел. К такому он был не готов. Не зная, что сказать, и надо ли, он молча наблюдал.
Спустя несколько минут, успокаиваясь, Инга наклонилась, достала из потертой дорожной сумки пачку салфеток, вытащила одну и уткнулась в нее носом.
– Инга, – позвал он. – Что, черт возьми, происходит?
Она подняла голову и Мэтью уставился в ее глаза – блестящие, мокрые от слез и… зеленые? Не веря тому, что видит, он помотал головой.
– Это не я должна была тебе все объяснить, – высморкавшись, Инга покачала головой. – Я даже не знаю с чего начать…
– Начни вот с этого, пожалуйста, – сказал он, указывая головой на свои ноги.
– Объяснить или освободить? – улыбнувшись сквозь слезы, спросила она.
– И то и другое, если можно.
Она щелкнула пальцами правой руки и Мэтью немедленно почувствовал, как его ноги перестали быть одним целым с плиткой на полу. К этому он тоже не был готов и медленно, спиной по закрытой двери, съехал на пол.
– Эй, ты в порядке?
Инга спрыгнула со стола, обеспокоенно опустилась перед ним на колени, и Мэтью испугался, что его сейчас опять будет тошнить. Он махнул ей рукой, чтоб ушла, но вместо этого она взяла его за запястье и поводила пальцем по пульсирующей вене. Тошнота немедленно прошла, вместе с головокружением. Мэтью с облегчением выпрямился и вдохнул полной грудью.
– Где ты была, когда я позорил себя перед… ах да, ты там же и была, – он было хотел отвернуться, но она не позволила, крепко взяв его за подбородок.
Лицо ее было совсем близко, и Мэтью явственно увидел, как из зеленых, ее зрачки становятся радужными, а затем, медленно темнея, наливаются голубым.
– Как ты это делаешь? – спросил он, имея в виду все сразу.
Она беззлобно усмехнулась.
– Очень просто. Я – ведьма, дорогой.
***
Четки были дорогие, малахитовые, с тяжелым литым распятием на искусно свитой цепочке. Софья Марковна купила их на распродаже в Люблино и врала всем, что они достались ей в наследство от первых на Руси колдунов, принявших христианство. Гладенькие, увесистые, солидно постукивающие шарики – перебирать их было сплошное удовольствие. А удовольствий, с тех пор как Внесторонним Судом Софью Марковну приговорили к вечному покаянию и лишению ведьминских сил, у нее в жизни оставалось совсем немного. Ни тебе в юную красотку обратиться и вспомнить молодость с каким–нибудь «жеребцом», ни денег из банкомата выколдовать – да так чтоб в кошелек не влезало, ни с любимой кошкой поболтать по душам. Еще и ушла предательница к бывшей подруге, бросив хозяйку в одиночестве доживать отведенные ей короткие годы.
Но это еще ничего, убеждала она себя в минуты отчаяния. По крайней мере, ей досталось не так сильно, как сокамернице, молоденькой шлюшке Элоизе с острова Крит, которую по постановлению Суда уволок в Преисподнюю жуткий Безглазый Демон, на потеху своему папаше. Бедная шлюшка всего–то
