ядовитые маару. А теперь, когда он так хотел сказать хоть что-нибудь, – их не было. Только пустота. Полная страшная пустота и в голове, и в сердце, да еще страх и понимание, что скажи он что угодно – это все равно будет не то, что надо. Потому что разве могут слова что-то значить, если рядом та, увидеть кого – величайшее счастье и величайшая беда?
– Проснулись, ваше высочество, – бесстрастно сказала Джиад, разрывая длящееся целую вечность молчание.
Это, конечно, был не вопрос, к чему спрашивать очевидное? Алестар молча кивнул, хотя по-настоящему вышло только чуть шевельнуть будто налитой свинцом головой.
– Лежите, – так же ровно и бесцветно-спокойно уронила жрица, убирая руку с его плеча. – Выздоравливайте…
У Алестара даже в глазах потемнело, словно его ударили под дых, а всего-то – исчезла почти невесомая тяжесть чужой руки. Нет, не чужой! В том-то и дело, что не чужой.
– Это ты… – выдохнул он беспомощно, только теперь осмеливаясь поверить, чтобы разом преисполниться и страха, и отчаяния, и надежды пополам с безнадёжностью. – Это, правда, ты… Я думал, сплю…
– С такими кошмарами вас только пожалеть, ваше высочество.
Холод в голосе, холод в глазах, а рука была такая тёплая, что непонятно, откуда столько зимней, пополам со льдом, воды во взгляде и словах. Алестар сглотнул горечь, вздохнул судорожно. Сказал, едва слыша сам себя:
– Ты здесь… Это отец, да? Что же… что теперь делать…
Что я, больной, недавно умиравший, могу сделать, чтобы снова отправить тебя на землю, – вот что было в этом вопросе, таилось в словах, как раковина в песке, и острые края резали сердце, потому что ответа не было и быть не могло, как нет жемчуга в раковине-пустышке.
– Мне – терпеть, вам – выздоравливать, – буркнула Джиад, ложась на спину и глядя в потолок так внимательно, словно там за время её пребывания на суше что-то изменилось. – Да, и особо ни на что не надейтесь. Ваш отец обещал, что я пробуду здесь всего месяц. И гостьей, а не пленницей. Поэтому руки, ваше высочество, будьте любезны держать при себе, не говоря уж о прочих… частях тела. Я вернулась не для того, чтобы вас ублажать.
Ледяной крошкой, ядовитой слизью плыли холодные злые слова, но Алестар в растерянности пропустил их мимо ушей, расслышав только одно, самое важное.
– Вернулась? – переспросил он, боясь поверить. – Ты вернулась сама? По своей воле?
– Именно, – растянула губы в усмешке жрица, покосившись на Алестара и снова глядя в потолок. – Я здесь, потому что король иреназе просил спасти его сына и наследника. Ради мира между людьми и морским народом. И всё, на что я согласилась, – это быть рядом.
Что-что, а слышать только то, что хочется, Алестар всегда умел. «Быть рядом» – это ведь, на самом деле, очень много! Больше, чем он мог и смел надеяться! Джиад, его Джиад вернулась сама! Не надо думать, как спасать её снова, можно просто отдаться счастью быть вместе. А все остальное…
