на тротуаре, ещё раз чертыхнулась, и с силой дёрнула ручку своего подъезда. Со второй попытки дверь поддалась, протяжно скрипнув и пропуская её внутрь, в душный полумрак, пахнувший горячей сыростью и кошками.
– Дашка! Я уже тут! – проорала она вверх, на лестничную клетку, с топотом поднимаясь на свой второй этаж.
Из-за поворота показалась кислая физиономия Дашки Синицыной, её школьной подруги. Софья устало закатила глаза к потолку. Вот вечно так! Чуть что выпадает из графика – подождать пять минут или выйти раньше из дома – сразу вот такой же недовольный вид.
– Я думала, ты ушла, – тихим, бесцветным тоном пропела Дашка, поправляя очки.
– Правильно сделала, что подумала, – кивнула Афанасьева, уже напряжённо шуруя в карманах в поисках ключей.
– Мы вроде на пять договорились встретиться, – продолжала нудеть за спиной Дашка.
Сунув ключ в замочную скважину, Софья с силой толкнула входную дверь:
– А мы и встретились! – часы в комнате как раз отстукивали пять раз. Софья подняла вверх указательный палец: – Слышала? Всё по часам, как ты любишь!
И ворвалась внутрь квартиры, на ходу сбрасывая модные угги, дублёнку, шапку с шарфом и, бросая всё на пуфик у входа, потопала в кухню, по дороге нацепив растоптанные тапочки.
Там она с надеждой щёлкнула выключателем и взглянула на круглый абажур люстры – лампочка не загорелась: свет так и не дали. Как с утра выключили, так и «ведутся ремонтные работы». Хорошо, что у них газовая плита, теперь хоть с голоду не умрешь. А темнота… оно ничего, в задуманном деле, точно, не помеха.
– Есть будешь? – крикнула она подруге.
Из коридора послышалось одобрительное бульканье. Соня выглянула: ну, естественно, мисс «красота и порядок» уже аккуратно пристроила на вешалке свою куртку и теперь разбирает брошенные Соней вещи.
– Даш, оставь ты их в покое, – она подошла, забрала из рук подруги свою дублёнку и демонстративно бросила назад, на пуфик.
И вернулась в кухню. Даша, всё с такой же кислой миной, поплелась следом. Она плюхнулась на табурет, отрешённо наблюдая за хозяйкой: та достала из нижнего шкафчика, из самых недр его, старенький эмалированный чайник с почерневшим дном, налила в него воды и поставила на печку. Чиркнув спичками, зажгла огонь на конфорке и вытащила из холодильника большое блюдо, прикрытое полотенцем, поставила на середину обеденного стола, рядом с белой непрозрачной вазой, доверху наполненной мелкими апельсинами.
Дарья с любопытством повела носом и заглянула под накрахмаленный хлопок: пирожки с корицей.
– Сонь, а ты куда бегала-то? – спросила она, наконец.
Афанасьева как раз в этот момент вцепилась в пирожок, моргнула:
– Жа-шпишками.
– Чего?
– За спичками! – пришлось повторить, дожевав. – Днём со школы прихожу, а света нет. И спички заканчиваются. Вот и побежала, а то ж ни чай попить, ни свечи зажечь… Гадать-то будем?
