заняться контрабандой, но его поймали, и он отсидел целых три года в тюрьме Орегона, после чего вышел и обосновался на Гласс-Айленд. В западной части острова, в глубине леса, у подножия Маунт-Гарднер. В самой негостеприимной его части. Не так далеко от Агат-Бич…
– Я видел Таггерта сидящим на пароме за пазлом, – сказал Чарли.
– И что? Паззлы есть на всех паромах, – повторил я. – И он не единственный, кто его собирал.
– Но я говорю о пароме, с которого исчезла Наоми, – настаивал Чарли.
– И речь идет именно о Джеке Таггерте, – добавил Джонни, поворачиваясь к Кайле, – самом стремном типе на острове после твоего отчима.
Она бросила на него уничижительный взгляд.
– Ну так заявим в полицию, и все дела.
– И что они сделают? Какой судья выпишет ордер на основании того, что шестнадцатилетний парень увидел человека за пазлом?
– Вот черт, этот тип фигурирует даже в базе данных преступников! – воскликнул Джонни.
– И его хибара не так уж далеко от пляжа, – напомнил я.
В полицейской базе данных значились все правонарушители, живущие на архипелаге. Она регулярно обновлялась службой шерифа. Согласно этой базе, на архипелаге живет двадцать шесть сексуальных преступников, представляющих небольшую угрозу, и пятеро – представляющих повышенную. Понять бы еще, что это означает… И речь идет только об островах. Я вспомнил другую историю, всколыхнувшую округ два года назад: в 2011 году, незадолго до того, как Таггерт поселился на Гласс-Айленд, речь шла о другом сексуальном преступнике, уже отбывшем наказание. В заголовке «Газеты островов Сан-Хуан» значилось: «На Гласс-Айленд скоро поселится сексуальный преступник третьего уровня». На первой странице был помещен портрет этого типа. Почти половина населения устроила манифестацию перед дворцом правосудия острова. Прочитав эту статью, Лив испустила крик ярости:
– Если он представляет собой опасность, то почему до сих пор на свободе? Если нет, почему его не оставят в покое? Третий уровень… Боже мой! Что это еще за белиберда?
Но я был не настолько объективен. Что важнее – спокойствие этих типов или безопасность детей? Разве их родители не имеют права знать, что в округе живет педофил, а женщины – что неподалеку бывший насильник? Лив тогда возразила:
– Пойми, Генри, каждый имеет право на второй шанс. Они и так уже достаточно наказаны.
Но я больше не был в этом так уверен.
Зато уверен я был как раз в противоположном: что есть кучка людей, которые наслаждаются, торгуя вразнос сплетнями такого рода. Их заботит не столько безопасность невинных младенцев, сколько вкусный яд злословия, замаскированный под добродетель.
Я поколебался, бросив взгляд наружу. Дождь, поливающий кафельные плитки, стекал вниз черными и блестящими струями.
– И все-таки вам не кажется, что имеет смысл пойти туда и взглянуть?
– Пойти и взглянуть на что? – спросила Кайла.
– На прокисшую халупу этого засранца, – холодно
