“Если не время сойти мне на землю и спасти мир, сойди на гору Синай и утверди закон”. И внял Авраам речам Сарриным, и вошёл к служанке её Агари. Внял же и Бог словесам благодати и сошёл на Синай. И родила Агарь-рабыня от Авраама: рабыня – сына рабыни; и нарёк Авраам имя ему Измаил. Принёс же и Моисей с Синайской горы закон, а не благодать, тень, а не истину»[47]. Тенью истины в той же христианской традиции являлся Исав – первенец; а Истина – это Иаков, рождённый вторым, но волей Божией ставший первым. Именно с Иаковом сравнивает Иларион Владимира – именно он был рождён вторым, а стал первым, именно он Благодать, Истина.
В своём произведении Иларион также сравнивает Владимира I, крестившего Русь, с императором Константином, крестившим Рим: «И если Христос ходатайствует пред Богом Отцом о том, кто исповедает Его только перед людьми, то сколь же похвален от Него будешь ты, не только исповедав, что Христос есть Сын Божий, но исповедав и веру в Него утвердив не в одном соборе, но по всей земле этой, и церкви Христовы поставив, и служителей Ему приведя? Подобный Великому Константину, равный ему умом, равно христолюбивый, равно чтущий служителей Его! Он со святыми отцами Никейского Собора положил Закон людям (всем), ты же с новыми нашими отцами, епископами, собираясь часто, с большим смирением совещался, как среди народа этого, новопознавшего Господа, Закон уставить. Он царство эллинов и римлян Богу покорил, ты же – Русь. Теперь не только у них, но и у нас Христос Царём зовётся. Он с матерью своей Еленой Крест от Иерусалима принёс, по всему миру своему разослав, веру утвердил. Ты же с бабкой своей Ольгой принёс Крест из Нового Иерусалима, Константинова града и, по всей земле своей поставив, утвердил веру. Ибо ты подобен ему. По благоверию твоему, которое имел в жизни своей, сотворил тебя Господь (и) на Небесах той же, единой (с Ним) славы и чести сопричастником. Добрая наставница в благоверии твоём, о блаженный, – Святая Церковь Пресвятой Богородицы Марии, которую (ты) создал на правоверней основе и где ныне лежит мужественное тело твоё, ожидая трубы архангельской»[48].
Очевидно, что во всех средневековых сочинениях, посвящённых Владимиру, ключевое место занимает рассказ о его крещении и крещении Руси. Как убедительно показал А. А. Шахматов, повествование о крещении Владимира контаминирует две взаимопротиворечивые традиции: о крещении в Киеве в результате «выбора вер» и проповеди греческого философа и о крещении в захваченном Корсуне[49]. Легенда о крещении, вероятно, стала оформляться ещё при жизни Владимира, а затем получила своё дальнейшее развитие в различных произведениях.
Примечателен ещё один эпизод «Слова», где Владимир показан Иларионом как щедрый и милостивый защитник всех страждущих: «Кто расскажет о многих твоих ночных милостях и дневных щедротах, которые убогим творил (ты), сирым, болящим, должникам, вдовам и всем просящим милости. Ибо слышал ты слово, сказанное Даниилом Навуходоносору: “Да будет угоден тебе Совет мой, царь Навуходоносор:
