, закончилась война между Россией и Персией. Но мир длился недолго, и к апрелю назрел конфликт между Россией и Османской империей, который привел к войне. Война, однако, шла по большей части за границами Российской империи, а потому в столице жизнь текла своим чередом, и дом баронессы Эльзы Львовны Левиной не был исключением.
В войне с французами погиб барон Левин, оставив на попечение жены сына Евгения.
Эльза посмотрела вокруг себя. Да, это её дом. Уютный, небольшой со вкусом обставленный, и все в нем дышало теплом и грустью. Она сидела подле прекрасного фортепиано, томно склонив голову. На нее грустно смотрел золотой подсвечник. Ей шел тридцать шестой год, сыну – восемнадцатый.
Женщина встала и прошлась по залу, отражаясь зыбкой тенью в старинных вазах, и оправляя складки домашнего платья. Её узкая тонкая рука взяла со столика на смешных резных ножках приглашение на бал. И, все как всегда, все эти матушки со своими дочками станут охать и ахать, судачить о нарядах и женихах, о приданом, и о свежих сплетнях.
Хотя, конечно, она немного лукавит, и возможно ей будет с кем обсудить новую историческую драму «Жакерия» Проспера Мериме, да внести посильный вклад в благородное дело благотворительности.
Эльза задумалась о сыне. Его ждет карьера военного. Сын похож на мужа, на её горячо любимого Сашу, но почему-то это вовсе не радовало Эльзу. Напротив что-то в ней упорно сопротивлялось этому сходству, а ведь она так любила мужа. Но как давно!
Первый любящий взгляд, пение дуэтом, прогулки по тихим аллеям, благословение отца, и кроткое «да» перед алтарем. А потом война, где казалось, её Саша, выживший после Бородино, вернется к ней, но, увы. Он так нелепо погиб под Малым Ярославцем за день до сражения, нелепо, ненужно. Эльза смахнула непрошеную слезу.
Она пойдет на этот бал, и пусть все тетушки и кумушки ахнут, увидев её новое платье, которое она сшила сама одинокими вечерами. Когда каждый шорох или скрип, восприни – мается, как подарок, когда душно и хочется бежать или скакать во весь опор в неизвестность, где может быть иная жизнь.
– Подумать только какой-то боцман британского королевского флота Джемс Уэдделл на бриге «Джен» и куттере «Бофорт» достиг Огненной Земли, – говорил пожилой немного обрюзгший мужчина.
– Неравнодушны, вы Андрей Карлович, к Британии. А по мне, так наш Фаддей Фаддееевич, да Михаил Петрович на «Мирном» и «Востоке» утерли нос вашему Джемсу, – парировал граф Протасов, немного его передразнивая.
– Николай Александрович, будем считать, что вы меня убедили. Тем более, что я имел честь быть представленным лично Фаддею Фаддеевичу Беллинсгаузену, именно в ту пору, когда он уже получил чин капитан – командора, – улыбнулся довольный Шторх.
Этот диалог, как и десяток других, происходил в четвертый день приема, устроенного женским патриотическим обществом в доме графини Хлюстиной Аделаиды Михайловны с целью собрать средства для солдат, воюющих с турками. Многие уже вложили свою лепту в благородное дело, проводящееся под патронажем самой императрицы.
Сегодня на аукцион было выставлено две картины художников-баталистов, одна из которых Адольфа Ладюрнера «Битва при Матаро» была особо отмечена для знатоков и ценителей. Все деньги от продажи должны были пойти на благотворительность.
Эльза Львовна вошла в зал слишком стремительно для её положения в обществе, где в самом разгаре шли торги. Она, конечно же, опоздала, но сделала вид, что это было не намеренно. Первый на кого обратила внимание женщина, был друг её мужа полковник Петр Сергеевич Панютин. С ним состязался граф Протасов и генерал от кавалерии Орлов – Денисов. Эти люди были всегда симпатичны ей, и женщина некоторое время наблюдала за азартом, сквозившим в их движениях и словах.
– Баронесса, мое почтение,– Эльза обернулась на голос.
Перед ней, сияя улыбкой, стоял Томас Райт, британский модный гравер и живописец.
– Вы давно не баловали нас своим появлением. Так нельзя. Бал в доме у Василия Дмитриевича Олсуфьева без вас не бал.
– Вы, милостивый государь, что-то путаете. Разве Василий Дмитриевич не живет в своем родовом имении Ершово под Звенигородом? Он редкий гость в столице.
– Ах да, но возможно, на балу у Одоевского.
Эльза сухо, из приличия, улыбнулась. Райт слыл джентльменом, но его манера вести разговор, вызывала раздражение.
– Меня не было в Петербурге … – Левина хотела ещё что-то добавить, но в этот момент закончились торги, и Панютин немного расстроенный подошел к ней.
– Эльза Львовна, дорогая, обставил меня наш граф, и Ладюрнер теперь его.
Лицо Петра Сергеевича светилось теплом, может быть строгостью, но не чопорностью, что иногда характерно для военных. Райт поспешил откланяться. Это неуклюжее ретирование немного развеселило Эльзу.
