офицеров о боевых действиях.
– Наши форсировали Дунай, – повторяла Эльза Ирине, – уже наведен мост, 3-й корпус занимает Северную Добружу, хотят до Караса и Констанцы. А Женин корпус осаждает
Браилов. На, что Муравлиной оставалось пожимать плечами, и помогать подруге.
Но однажды рано утром, карета привезла Ирину и Эльзу в Таганрог, в госпиталь. Он располагался в одноэтажном особняке неподалеку от строящегося нового каменного Собора в честь Успения Пресвятой Богородицы, который уже был подведен под главный купол, а старую деревянную церковь начали разбирать.
Эльза с одобрением отметила, что в госпитале наблюдалась чистота и порядок. Но лицо сына показалось ей бледным. На груди красовалось бурое в перевязях пятно. Левина плакала, глядя на сына.
– Со мной все хорошо. Петр Сергеевич позаботился обо мне, как только узнал о моем ранении.
Разговор был прерван шумом. Это привезли несколько новых раненых. В комнату, где лежал Женя, зашел военный.
– Эльза!? Я не ожидал, что вы с Ириной так быстро доберетесь.
– Петр Сергеевич? – Левина не знала, радоваться ей или нет.
– Простите меня, я помог вашему сыну попасть на фронт.
Левина отошла от постели Жени и подошла к Панютину. Муравлина осталась с раненным.
– Почему? Вы, друг моего мужа, не сказали мне о том, что мой сын попросился на войну?
– Я не считал себя вправе так поступить. Это дело чести, – отчеканил Панютин.
– Дело чести. Видимо это из-за дела чести вы никогда и не рассказали, как погиб мой муж. И что эта за дуэль, случившаяся на войне?
– Вам не к чему знать подробности.
– Вот как! Отчего же вы полагаете, что жене не престало знать о последних минутах жизни её мужа? – Левина злилась.
Панютин помолчал, оглянувшись на Женю.
– Извините меня, баронесса. Но у военных свои правила.
– Почему, Петр Сергеевич, судьба посылает вас в скорбную минуту к тем, кого я люблю? – почти ненавидя полковника, проговорила Эльза.
– Все будет хорошо, Эльза Львовна. Я привез разрешение, увезти Женю в имение, чтобы продолжить его лечение. Доктор говорит, что ранение не тяжелое. Он поправится, и довольно скоро. А теперь, если вы не возражаете, разрешите мне откланяться.
Эльза приняла бумаги, и зло следила, как Панютин уходит.
– Солдафон! Фельдфебель со шпицрутенами! – прошипела баронесса.
А тем временем Павел Мелецкий, получив отпуск, спешил в имение к матушке. Перед своим отъездом он зашел к своему знатному родственнику тайному советнику и весьма влиятельному лицу Нелединскому – Мелецкому. Впрочем, это посещение было ему в тягость. Дядя Жорж, как называл его сам Паша, отчитал его за скандал на балу, за не позволительное поведение, не принимая во внимание никакие доводы. Он хотел помочь переводу Павла на фронт, но передумал.
Но вот, наконец, и свобода. Ею повеяло по дороге домой, когда показались
