или бросали собачье дерьмо в щель почтового ящика на двери. А один из них, явно страдавший замедленным умственным развитием, в течение нескольких недель приходил к окнам Банни и стоял, прижавшись лицом к стеклу. Заметив его, Банни задергивал шторы, но, раздернув их через полчаса, убеждался, что мальчишка по-прежнему там.
Иногда Банни играл онлайн в «Рим: Тотальная война» и «Ореол»[8] или смотрел по телевизору дневные передачи – например, «Настоящие домохозяйки из Оранж-каунти», «Коджак» или «Дома под молотом»… А иногда просто подолгу смотрел в окно, хотя разглядеть там удавалось не так уж много – в основном задние стены домов на улице Эрскин-Клоуз и верхний угол соседней многоэтажной автостоянки «Кариока Моторхоум». И все же в ясные дни между домами Банни мог видеть треугольник пустоши и тени облаков, проплывавших по траве, по кустам, по вереску, и тогда ему представлялось, что он превратился в одного из канюков, которые иногда прилетали в город с холмов и парили над окраиной.
На каминной полке у него стояли фотографии детей его сестры Кейт. Рейлан и Дебби, племянник и племянница Банни, были очень светловолосые, почти альбиносы, и какие-то бесцветные. Их фотографии были вставлены в веселенькие серо-голубые картонные рамки с тонким золотым ободком и складывающейся опорой-подставкой сзади. Банни уже лет семь не видел племянников и отнюдь не ожидал, что в ближайшее время их увидит. Рядом с их фотографиями стоял маленький деревянный ослик с висящими по бокам хурджинами с искусственными апельсинчиками – этот сувенир служил ему напоминанием о том, как он однажды провел каникулы за границей, в Пуэрто-де-Сольер. Ему тогда было всего девятнадцать.
Большую часть времени он чувствовал себя усталым. Голод и разочарование способны принести не меньше страданий – по-своему, конечно, – чем приступы панкреатита, и Банни с радостью бы поменял первые на последние. И хотя его мать считала, что способна своими действиями спасти ему жизнь, сам он порой думал: а стоит ли так уж стараться, чтобы ее спасти?
И тут появилась Ли.
Предполагалось, что все это временно, что она поживет у отца, пока снова не встанет на ноги и не отложит в банке достаточно денег, чтобы чувствовать себя уверенно. Гевин буквально вышвырнул ее за дверь без ничего, даже без кошелька. А явившись в «Барклиз-Банк», она обнаружила, что их общий счет пуст. Ей было слишком стыдно звонить за счет вызываемого абонента, потому первую ночь она просто гуляла по центру Манчестера, а когда совсем уставала, присаживалась на скамью где-нибудь на автобусной остановке, но боялась даже задремать: ей казалось, что Гевин мог ее выследить. Утром она позвонила отцу, но тот чересчур долго возился с переводом денег, и ей лишь через сутки удалось их получить в каком-то строительном обществе[9] и купить билет на поезд. В общем, вторую ночь она была вынуждена провести в женском хостеле, куда ее направили из полиции. Это был малоприятный опыт, и ей совсем не хотелось его
«Halo» (
Финансово-кредитное учреждение, предоставляющее индивидуальные долгосрочные ссуды для строительства или покупки жилья за счет средств, привлекаемых в виде краткосрочных вкладов населения.
