облетают цветы…Исхак никогда прежде не слыхал этой песни. Видно, даже рябой Василь не знал её, потому что обычно, когда начинали песню девушки, он подстраивался к ним, тихо ведя мелодию. Сейчас гармонь молчала, Василь, положив руки на мехи, тоже глядел на Санию.
Когда песня смолкла, все захлопали, засмеялись. Сания, закрыв лицо руками, смущённо отбежала с центра круга и оглянулась, словно ища кого-то. Исхак, боясь, как бы она его не заметила, попятился и, споткнувшись, упал возле парней, которые, сидя на корточках, курили в сторонке. Двое из них вскочили, подхватив Исхака под руки, потащили в круг.
– Эй, Василь! Играй! Тут молодой петушок есть, пусть спляшет.
Исхак вырывался, болтая ногами. Тут, к его стыду, сапог соскочил с ноги, размотался чулок, вылетела бумага.
– Пляши! – парни вытащили Исхака в центр круга.
– Пусти, барсук! – стиснув зубы, пытался освободиться Исхак.
За него вступились сёстры. Увели в сторонку, помогли надеть сапоги. Исхак стоял багровый, едва не плача, и вдруг со всей силы ударил Хусаина, который смеялся вместе со всеми. От неожиданности Хусаин упал, а Исхак бросился бежать. У Хусаина товарищей было много, догонят – по шее накостыляют!
За ним пустились. Исхак приостановился, будто что-то обронив, и вдруг дал подножку первому из догонявших. Тот упал, на него повалился следующий, вышла свалка. А Исхак, стянув сапоги, босиком помчался в гору, спрятался в кустарнике. Погоня отстала. Погоготали, погикали ему вслед и снова продолжили танцы.
Исхак сел на землю, сжимая кулаки от стыда и бессилия. И чёрт его дёрнул пойти на гулянье! Теперь, наверное, он кажется Сание смешным маленьким мальчишкой…
Внизу играла гармошка, слышались топот, хохот, песни. Исхак задумался и не услышал, что кто-то взбирается на гору. Только когда хрустнула ветка за его спиной, он вскочил, сжав кулаки.
– Исхак, это я! – услышал он низкий голосок Сании. – Далеко ты спрятался, еле нашла…
Исхак молча натянул сапоги, сел. Ему было стыдно глядеть на Санию. Сания опустилась рядом.
– Платье замажешь! – буркнул он.
– Ничего. Они больно тебя побили?
– Ну да! Они и не догнали меня.
– А этому с усиками ты здорово влепил. Он прямо упал даже.
Нет, Сания не ругалась, она смеялась.
– Это Хусаин, – весело заговорил Исхак. – Это он мою одежду тогда в воду бросил, помнишь? Ненавижу его! Но теперь я отомстил.
– Здорово ты ему дал!
Они оба замолчали, глядя на длинные тени кустов на матово-синей в лунном свете поляне, на таинственно поблёскивающее зеркало запруды. В нём отражалась, покачиваясь, тоненькая стружечка месяца.
– Как красиво… – прошептала Сания, улыбнувшись. – Я больше не буду на гулянье ходить.
– Почему?
– Будем сюда ходить, ладно? Мне нравится тут. Красиво…
– Думаешь,
