но, поймав взгляд Клима, не ударил.
После этого дня Клим перестал останавливаться на паперти, сразу проходил в храм, не хотел мешать Типуну собирать свою жатву.
Неудачно складывалось и знакомство со знахаркой Серафимой. Клим вскоре полностью разочаровался в ее знахарстве. Трав она не знала, лечила кое-как, вместо заговора болтала непонятные слова, даже перевязать рану как следует не умела. Оставалась равнодушной, если больной умирал, – Бог взял, и все. Так и не понял, почему она нравилась больным больше, чем другие знахарки.
Клим начал избегать ее. Она поняла это по-своему: мол, вызнал секреты, и в сторону. Боясь скандала, он продолжал потакать ей, и неожиданно был вознагражден сторицею за долготерпение. Получилось это, когда он сказал, что она один и тот же отвар дала от кашля и от болей желудка. В ответ Серафима уверенно заявила:
– Вылечиваются не от лекарства, а от веры! – Клим собрался резко оборвать, но она опередила его, вздохнув, добавила: – Вот умел бы ты читать…
– Немного умею, – сдерживая себя, ответил он.
– А глаголицу знаешь?
– Учил и глаголицу.
– Во! Раз умеешь, пошли ко мне.
Клим пошел, хотя ничего хорошего от этого посещения не ожидал. В избе, усадив гостя за стол, Серафима достала из-за иконы тетрадь в кожаном переплете, вытерла пыль и подала ему. Открыл он переплет и вскрикнул даже. На первой странице было выведено:
Довольная Серафима подсказывала:
– Вот это и я знаю: мужик мой читал: твердорцы-аз-веди – значит «трав», наш-иже-како-ер, значит «ник», «травник»! Правильно? Но а дальше по складам много не прочтешь, да и буквы я не все знаю.
Не слушая болтовню старухи, Клим листал тетрадь и несказанно радовался – именно этой книги ему и не хватало! А Серафима настойчиво просила:
– …Ты чего, оглох, что ль? Прочти, какие травы от грудной жабы помогают.
Он читал до позднего вечера, читал и на другой день. Знахарка повторяла прочитанное и требовала: прочти то, прочти другое. Он послушно выполнял ее желания и как-то сказал, что будет искать бумагу, чтобы переписать тетрадь себе. Но счастье продолжало улыбаться ему, Серафима предложила:
– А зачем на бумагу тратиться? Бери, отдаю! Я такая – для хорошего человека ничего не жалею!
– Благодарствую, но обманывать не хочу: этой книге цены нет.
– Это ж для того, кто читать умеет. Я к дьячку ходила вот с этим листком. Повертел он его, повертел и говорит: «Мудрено писано. Вроде чернокнижья. Сожги, говорит, бабка, от греха подальше». Верно выходит, цены нет. Бери, сам читай и мне читать будешь.
С этих пор Клим не расставался с «Травником», с этим лечебником дедов и прадедов. Он так дорожил тетрадью, что на внутренней стороне кафтана специально для нее пришил карман.
Время шло. Наступил Великий пост, до Пасхи осталось меньше месяца. Отшумели метели, солнце начало пригревать. Пользуясь установившейся тихой погодой уже сегодня,
