шёл рядом с небоскрёбами нового строящегося делового центра. Здесь Екатеринбург был похож на богатый и «солидный» европейский город, здесь находились и правительственные здания, и элитные гостиницы, и жилые апартаменты.
Я не мог не любоваться новым обликом города, который так не был похож на те огромные серые кварталы, где жило большинство населения. Вся эта красота находилась рядом с Исетью и городским прудом, местом, формирующим городской пейзаж или «skyline», как говорили на западе.
Я думал обо всём подряд, обо всём, что приходило в голову. Но, так или иначе, разум мой не мог не анализировать уже прошедшие за день события, среди которых, впрочем, не было ничего интересного.
В университете я не так сильно уставал от учёбы, как от однокурсников, которые являлись типичными представителями современного поколения, частью которого я не хотел считать себя. Современное поколение было излишне дерзким, вольнолюбивым и, возможно, временами просто бестактным и невоспитанным. Но больше всего меня поражала другая черта в них: равнодушие. Казалось, вокруг меня ходили толпы равнодушных ко всему людей, заботящихся лишь о себе, которых не заботит то, что вокруг них существует бедность, болезни. Насмехательство над слабостью ближнего, отсутствие озабоченности проблемами окружающих, искажённое восприятие понятия свободы – всё это было повсеместным явлением. Особенно много таких было, конечно, среди молодёжи.
Какой выглядела современная молодёжь, а точнее, какою видел её я? Прежде всего, выделялись излишне раскованные девушки, которые, казалось, готовы были смеяться над любой, даже самой глупой и неприметной шуткой. Оттого я обращался с представителями противоположного пола крайне неумело и несмело, не зная, чего от них ожидать. Их образ совсем не совпадал с тем идеалом в меру скромной, умной и воспитанной девушки, который имел я.
Молодые люди встречались разные: были и неординарные личности, питающие страсть к писательству или музыке. Большей частью были те, кто постоянно опаздывал на пары или вовсе прогуливал их периодически; регулярно использовали в речи нецензурную брань (некоторые делали это так часто, что я не мог находиться вместе с ними).
Мне казалось, что моё поколение преимущественно состояло из равнодушных ко всему людей, которые, не задумываясь, шли за модой, а их движения и жесты были так похожи у всех и так неестественны, что я просто не хотел с ними общаться. По правде говоря, и поговорить с ними было не о чем. При всех их ранее перечисленных мною чертах они совершенно не умели общаться между собой: ведь зачастую темой для разговоров были компьютерные игры, а значительную часть свободного времени молодёжь проводила, уткнувшись в экраны своих новеньких телефонов.
Среди этой серой массы и людей, так похожих друг на друга, выделялся Николай Волков, пожалуй, мой единственный друг. Одной из главных причин нашей дружбы я считал его простоту и доброту: он никогда не злился на пустом месте, не пытался изо всех сил показать себя в обществе, в котором, к нему и без того относились довольно хорошо. Самое главное – при нём я никогда не боялся разговаривать
