для меня это был сильный удар. Значительную часть своих вложений, накопленных в результате откладывания стипендии и моих первых заработок, я вкладывал в свою разработку, желая создать не просто подобие машины, а настоящее полноценное средство передвижения, которое будет работать исключительно на электричестве.
Сдерживая тяжёлые ком в горле и сильнейшее негодование, я вышел из нашей «мастерской» в полном разочаровании и растерянности. И что теперь? Смириться? Принять как должное? Забыть о своей наивной мечте?
Пожалуй, это был единственный выход из ситуации. Продолжая испытывать ненависть к грабителям, я пришёл к мысли, что я очень наивен и глуп, что моя разработка не увенчается успехом. А если даже мы и сумеем доделать своё «детище», то оно так и будет стоять, будучи никому не нужным.
Полиция не ехала ни к месту преступления, ни к потерпевшим.
«Почему возникает подобная несправедливость?» – эта мысль не давала мне покоя. Ведь после произошедшего не было никакого смысла восстанавливать что-либо, делать заново.
Небо продолжало быть тёмным, серым. Всё оно было затянуто облаками, у которых, казалось не было конца.
«Может быть оно и к лучшему. По крайней мере, теперь моё будущее ясно представляется мне: бесконечные будни, окончание университета, день и ночь на нелюбимой работе, недосып, постоянная усталость и отсутствие каких– либо красок во всём этом. Стабильная, спокойная жизнь, как у миллионов других людей в мире. Таких же офисных работников, каким стану и я. Эта жизнь пройдёт так, как работает механизм, пока одна из шестерёнок не сотрётся. Так и у меня: я проработаю, всю жизнь идя по одной и той же дороге, не сворачивая с одного и того же пути, делая одно и тоже изо дня в день…» – думалось мне.
Ограбление избавило меня от излишних иллюзий и заставило посмотреть на мир объективно. Та новая жизнь, какую я представлял себе, была правильной жизнью, какой жили все. Никакого риска. Ничего нового.
Вот только жизнь мне эта казалось настолько серой и «безвкусной», что я не видел в ней никакого смысла. Я и раньше временами часто задавал себе этот вопрос: «В чём же смысл жизни?». Этот же вопрос задавали тысячи философов до меня, и будут задавать после. И время от времени, как бы страшно это не звучало, я не находил в человеческой жизни никакого смысла. Если верить эволюции, то наши далёкие предки были обычным зверьми. Они жили в тёплых тропических лесах, а для того, чтобы найти пропитание, не нужны были долгие поиски, ведь вокруг было изобилие фруктов, плодов природы. Что же подвигло тех существ на то, что они пошли на север, начали добывать огонь, строить себе жилища, привыкать к новым условиям? Какой в этом был смысл, если наши предки и без того жили также однообразно, только в их однообразии было ещё и спокойствие, гармония с природой? По мере своего развития человек сам создавал себе проблемы: войны, конфликты, убийства, геноциды… Мало того, что люди не могли и не могут найти общий язык между собой, они потеряли естественную связь с природой, отделившись от неё и возомнив то, что они умнее и выше её. Я был
