с подругой на корпоративный кафедральный ужин в итальянский ресторан, потому что там будут одни профессора, и оно будет чувствовать себя полным ничтожеством. Мод тщетно уверяла его, что все не так. Что профессора ничуть не умнее тренеров по плаванию. Кло надулось и закрылось в своей комнате.
Когда Мод пришла домой после полуночи, правда не одна, а в сопровождении своего заведующего, который настоял на том, чтобы довезти ее до дома, Кло наблюдало за их пятиминутным чинным разговором в замочную скважину. Вскоре Рон ретировался, и тогда Кло распахнуло дверь и швырнуло в Мод со всего размаху альбомом Мари-Луиз Экман. Твердый переплет угодил в висок, и Мод потеряла сознание, правда ненадолго. Кло привело ее в чувство, поцеловав в губы. В Неаннесергевне, однако, ничего даже не дрогнуло. Она только подумала устало, что ждет повода, чтобы все это закончить. Молча встала, подобрала надорванную книжку и бережно поставила на полку. А повод еще долго не находился.
Возможно, мне так удобнее, создается иллюзия, что я не одинока, – убеждала она себя по утрам под душем, где любила громко разговаривать сама с собой. По возвращении из России ее ждала настоящая истерика с угрозами, что Кло уйдет к другой, что она наглотается таблеток или утопится.
– Как ты можешь утопиться, ты же тренер по плаванию!
– Как раз я и могу, я знаю точно, что для этого нужно сделать.
Но все закончилось только тем, что оно побрилось наголо и теперь волосы успели отрасти только до сыпнотифозного состояния. В такие моменты Мод обычно уходила бродить по городу, иногда не возвращаясь по много часов. Она выбирала самые отдаленные и опасные районы, глухие тропинки, бежавшие вдоль железной дороги, полузаброшенные парки и промзоны. А когда возвращалась, Кло уже спало в своей комнате. Спальни у них теперь были раздельные.
На следующий день Мод должна была читать лекцию о приемах постмодернистского повествования. Студенты окружили ее в фойе старого университетского здания и засыпали вопросами, так что она не заметила Герострата, замершего в нерешительности в темной нише, из которой недавно увезли на реставрацию статую старого морехода. Он только вслушивался в ее смех, но так и не подошел, решив подождать конца лекции.
Она была все та же, но и другая. Дмитрий Дмитрич снова почувствовал непонятную тягу, которую теперь боялся спугнуть.
Он слонялся по коридорам, пил пиво в буфете, смотрел футбольный матч, выкурил три коиба, но когда зазвенел звонок и он двинулся в сторону Мод, в аудиторию прямо перед его носом ворвалась какая-то особа. Высокая, сухощавая, широкоплечая, ехидная. На груди висел огромный красный свисток. Такой был у его знакомого тренера Серёги в бассейне «Москва» в далеких восьмидесятых. А незнакомка, тем временем, подошла прямиком к Неаннесергевне, обняла ее за плечи и властно увела прочь, буквально прервав на полуслове.
Какая неприятная дама, и не поймешь, сколько ей лет, волосы седые, походка в раскачку, как у матроса, – подумал Дмитрий
