что это тоже лебедь. Тот ответил, что ни о какой записочке никогда не слыхивал и никого не посылал. Как сказал мне дядя Валентины Егоровны, в тот момент он не знал, кому верить и кому нет. То ли пронырливой синице, которая успела куда-то смотаться, то ли незнакомому лебедю, который, вполне понятное дело, стоял и возмущался.
С этим ничего не выяснилось. Но ту самую записочку, кусочек мой, я всё ж таки попросил показать. И мне её дали. Привожу слово в слово. «Вспомните, что случилось 10 лет назад. Молчите об этом, заклинаю вас! Это в ваших же интересах».
Вот от этого-то крохотного содержания, ещё не сильно молодая, но и не старая женщина хлопнулась на пол. И с тех пор сидит с подушкой под головой. Не хотел бы я так ни тебе, ни себе. Вообще никому.
Но читай дальше.
Дождавшись, когда хозяин квартиры немножечко отлучится, я подошёл к Валентине Егоровне и тихо на ушко сказал: «Голубушка, ― сказал я, ― что же всё-таки случилось десять лет назад? Уж не тот ли случай, в инкубатории? Кто попросил вас выдать чужое яйцо за ваше? Кем была эта птица? Имя, фамилия? Вам заплатили? Валентина Егоровна, очнитесь. Не насовсем, хотя б на минуточку. Можно, конечно, насовсем, вашему здоровью это не повредит». Сказав всё это, кусочек мой, я был страшно напуган. Потому что Валентина Егоровна вдруг, закусай её перьевой клоп, стала истошно вопить. Сидит всё так же, не подымая головы с подушки, выпучила взгляд и вопит. Да не вопит, орёт! Прибежал дядя…
И снова меня прогнали, сладость моя, как совсем недавно из дома Шипуновых. И сказали, представляешь, будто бы моё присутствие отрицательно действует на больную. И ещё добавили, чтобы я больше не ходил тут и не вынюхивал. Будто я вынюхивал. Всего лишь сказал в самом начале, что я давний друг госпожи Крыловой, приятель дальнего детства, хотя, возможно, она меня и не помнит. Но всё это теперь не имеет места. Потому что в дом Крыловых, как и в тот, что с фонтаном, меня больше не пустят.
Ну и ладно. Всё, что там можно было узнать, я узнал. Теперь сижу и думаю, как поступить дальше. И вот что я придумал, слушай.
Почему бы не начать разыскивать яйцо № Л-03581? Точнее, это уже не яйцо, это полноценный птенец и сейчас ему где-то чуть больше десяти. Сам он, вполне возможно, ничего не знает. Но вдруг кто-то связывался с ним, кто-то что-то говорил, строил различные намёки… Может быть, он прольёт хотя бы мизерный луч на это тёмное дело. Сразу из инкубатория, думаю, его могли определить только в одно место: сиротский приют. Вот туда, пожалуй, я и направлю свои лапы. А дальше по обстоятельствам.
Прощай, кусочек. Лажусь спать. Поздно, 3 часа. Да и бумагу жаль, она здесь порядочно стоит.
А вот ещё одно письмо от Зиновия Шпаца. Это было последним и пришло аж в следующем году.
3 января **19 года. Фаунград, гостиница «Эконом»
Дорогая и многоуважаемая жена!
Был в приюте для сирот, кое-что узнал. Да, у них жил птенец, фамилия Крылов. Видимо, тот
