себя долго упрашивать, Зиновий Шпац проворно вскочил в коляску. Пустившись с места рысью, гнедой зацокал дальше.
– Куда?! ― опомнившись, загорланили извозчики. ― Штрейкбрехер! Предатель!
В доме тридцать четыре располагалась гостиница. Сравнительно недорогая. С номерами, где было всё необходимое: дощатая кровать, спиртовка и пыльное покосившееся оконце. Заплатив несколько фаунрублей, Зиновий мог жить здесь, если понадобится, неделю. Как он уже понял, всё им задуманное, быстро решить не получится. В столице придётся задержаться.
Первое письмо на постоялый двор было доставлено, спустя примерно неделю после вышеописанных событий. Принёс его сельский почтальон, Харитон Игоревич, из породы обычных сизых голубей. Харитон был уже, что называется, в летах, страдал избыточным весом, воспалением голеностопного сустава и конъюнктивитом. Последнее, вынуждало его частенько промокать глаза платком, отчего казалось, будто эта тучная, с трудом передвигающаяся по сельскому бездорожью птица с почтальонской сумкой всё время по ком-то скорбит.
Хозяйка двора Галина впустила Харитона Игоревича в дом и подала по его просьбе воды.
– Может, покушаете, Харитон Игоревич? ― спросила она, нетерпеливо разламывая на письме сургуч.
– Не могу, Галина Иосифовна, ― пыхтя, как паровозный котёл, и вытираясь платком, ответил почтальон. ― Решил голодать. И для здоровья полезно, и, скажем так, приятно. Находишься днём, вернёшься домой, а там ужин. Жена всегда что-нибудь готовит. Наешься, и спать. А на следующий день снова ― голод и воздержание. Письмо от мужа, я так полагаю?
– Угу.
– Когда вернётся, не пишет?
– Скоро. Да. Должен, ― пробегая глазами строки, невнимательно отвечала хозяйка.
Прочтём письмо вместе с ней.
(Примечание: воробьиная стилистика и пунктуация в письмах исправлены, но лишь частично, ‒ с тем, чтобы хоть в какой-то мере сохранить особенности оригинала.)
22 октября **18 года. Фаунград
Дорогая и многоуважаемая Галина Иосифовна!
Пишет тебе, сама знаешь кто. Извини, всего прямо говорит не буду, придётся догадываться. Потому что дело, которым мы заняты, требует осторожности. Кстати, кусочек мой, попрошу тебя провести маленький эксперимент. Догадываюсь, что письмо доставит Харитон Игоревич. Так вот, глянь ему в глаза. Осторожно, чтоб не заметил. Хорошо? Надо понять, вскрывал он письмо или нет. Если вскрыл и обо всём догадался, это будет заметно по его лицу. У птиц, которые что-то скрывают, всегда всё написано на лицах в мелких подробностях. Придётся тебе, кусочек, стать таким же опытным физиономистом, каким стал я за эти долгие годы.
Но хватит. Поговорим о деле.
Хожу в центральный инкубаторий уже несколько дней. Делаю вид, будто я молодой отец и в сильном нетерпении жду потомства. На самом деле ищу какое-нибудь должностное лицо, которое покажет мне книгу регистрации. Сама понимаешь, просто так делать этого никто не станет. Поэтому
