Квадратный корень от 81 нам известен и стал частью нашей семантической памяти потому, что в прошлом мы узнали о нем от преподавателя или из учебника. Мы зубрили его и писали контрольную работу. Стало быть, здесь задействованы эпизоды из нашей жизни. Но скорее всего у нас нет эпизодной памяти о том, когда и как это случилось. Есть лишь семантическая память о факте. Вмести с тем мы не можем воспринимать окружающий мир и хранить воспоминания об этом восприятии без семантического знания, которое мы помним: что такое число? Что такое учитель? Что такое контрольная работа? Так оба вида памяти тесно переплетаются друг с другом, но и ясно различаются.
Одна из удивительных особенностей эпизодных и семантических воспоминаний состоит в том, что иногда они очень точны, а иногда – нет. Множество вещей мы помним неплохо, но к сожалению, память сплошь и рядом содержит аберрации. «Ложная» или «искаженная» память – в том смысле, какому я следую в данной книге – это память, которая включает ошибки.3 Время от времени (и с годами все чаще!) мы с сожалением обнаруживаем, что память подвела или обманула. Допустим, нам кажется, что столица Испании – Барселона. Это – ложное воспоминание. (Некоторые люди предпочтут слово «ошибка». Так и есть, но перед нами и случай неправильного воспоминания.) И если вы «помните», что ваш медовый месяц был в Сан-Франциско, хотя на самом деле он был в Филадельфии, это также ложное воспоминание.
Помимо индивидуальных воспоминаний существуют совместные воспоминания о прошлом. Они присущи социальным группам. У социологов даже есть термин «коллективная память». Он описывает то, как различные социальные группы конструируют, осмысливают и «вспоминают» прошлое. Мы уже видели этот феномен на примере «памяти» об Аврааме Линкольне. Конечно, если называть «памятью» только эпизодные воспоминания, то никто из нас Линкольна не помнит: мы с ним не встречались. Но память есть нечто большее. Можно сказать и так: то, что мы знаем (или думаем, что знаем) о Линкольне, есть обычная семантическая память. И это верно. Однако, по мнению социологов, память о Линкольне – не просто личная память о прошлом. Она еще и социальный конструкт. Иными словами, ее сформировали различные социальные группы. Общества, в которых мы живем, – а все мы живем в широком спектре обществ и социальных групп – определяют, как мы помним прошлое. Значит, перед нами воспоминания не только о минувшем, но и об обстоятельствах и людях, которые донесли до нас эти воспоминания.
Вот почему, скажем, протестантские фундаменталисты и католические ортодоксы по-разному помнят Реформацию. И почему разные социальные группы в Америке по-разному помнят Малькольма Икса или жизнь при Рональде Рейгане. И почему «холодную войну» по-разному помнят в Грузии и Джорджии.[1]
В общем, есть разные виды памяти. И люди помнят вещи по-разному. Иногда их воспоминания – о личном прошлом, фактической информации, коллективном прошлом – неточны. Снова оговоримся: обычно они вполне надежны. В противном случае мы не могли бы функционировать
Авторская игра слов. По-английски названия государства Грузия и американского штата Джорджия пишутся одинаково. –
