это было в далёком детстве, мне и семи не было, когда отец повёз меня в Стамбул. И пробыли мы там не более полугода.
– А что делал ваш отец в Стамбуле те шесть месяцев?
– Что мог делать покойный отец, кустарь-одиночка, лудильщик в чужом краю?
– Вы не философствуйте, отвечайте прямо на вопрос.
– Лудил медные казаны туркам.
– Только ли?
– А что ещё мог делать безграмотный, плохо владевший тюркским языком горец?
– Задаю вопросы я, а не вы, – грубо оборвал меня Рюрик Иванович. – Нам известно, что ваш отец был дагестанцем протурецкой ориентации.
– Выдумка, отец был далёк от всякой политики.
– Вы себя тоже считаете далёким от политики?
– Как сказать, я партийный работник, значит, имею какое-то отношение к политике нашего государства.
– Вот именно, какое-то.
– Что вы хотите этим сказать, гражданин следователь?
– А то, что вы, как партийный работник, политически неблагонадёжны, стали на путь измены и предательства.
– Я – на путь измены, предательства?
– Да, да вы, Гирей Магомедов, заведующий отделом агитации и пропаганды обкома!
Я почувствовал тяжесть, какое-то стеснение в голове, в глазах потемнело от гнева, хотелось крикнуть: «Ты, белогвардейский прихвостень!». Но я до крови закусил губу. К счастью, в этот момент вошёл конвоир, вызванный следователем, и увёл меня.
Каждый допрос убивал во мне надежду на освобождение. Меня пытались уверить, что арест мой не случаен – хотя бы потому, что органам давно известно обо мне даже то, что мной забыто.
И думалось мне, ну, допустим, если даже мой безграмотный отец – кустарь-ремесленник, человек взрослый – не разбираясь в политике, мог испытывать какие-то чувства к единоверным туркам, то что могло быть общего у меня, семилетнего мальчишки, с политикой Турции?
Что кроется под этим бессмысленным обвинением?
И всё же, подавляя гнетущие мысли, воспоминания унесли меня в далёкое детство – когда отец, видимо, не желая отправляться один на заработки в далёкий, чужой край, решил взять меня с собой – чтоб не слишком тягостно переносить одиночество и тоску по близким и любимым.
Помню, уговорив мать, он сказал мне со всей серьёзностью:
– Ты же уже мужчина, должен знать пути, страны и народ, где будешь добывать средства для существования и благополучия тех, кто остался у непогасшего очага твоих предков.
В тот год Россия находилась в состоянии войны с Германией, видимо, поэтому некоторые безземельные горцы, занимающиеся отходничеством, решили ехать на заработки в Стамбул.
Помню, в моём детском воображении Стамбул представлялся огромным городом с плоскими крышами, очень похожими на крыши наших саклей. Но как только мы спустились с гор, первый же городок потряс меня стройным величием домов с крышами, похожими на большие железные шатры. А Стамбул своими величественными мечетями, с позолотой
