на пальцы, словно стремясь разодрать. – Ох, не выдержу я, – проговорила она с мукой в голосе. – Нет больше сил моих. Умру я. К нему полечу, к соколу своему ненаглядному.
– Да что же ты такое говоришь! – испугалась Любомила. – Даже думать не смей, богов прогневаешь. Они нам жизнь не для того дали.
– Не хочу быть вдовицей, – упрямо произнесла Ольга, качая непокрытой головой.
– Ты не только жена, но и мать. У тебя сынок растет. На кого его бросишь?
Говоря так, Любомила думала не о Святославе, а о собственных сыновьях. Успев изучить нрав княгини, она знала, как быстро та переходит от слез к вспышкам гнева. Никому и никогда Ольга не прощала обид. Значит, погорюет-погорюет и мстить кинется. Не миновать новой войны с древлянами. Опять кровь, опять слезы.
– О Святике подумай, княгиня, – увещевала Любомила. – Помнишь, как не могла зачать? Как на капище молила богов сыночка тебе послать? Просьбу твою выполнили. Цени это. Иначе прогневаешь их…
Она опасливо поглядела на каменный потолок над головой. Ольга проделала то же самое, но без всякого выражения.
– Поди прочь, боярыня, – велела она. – Хватит стращать меня. Надоело.
Тон был недовольный, холодный, но Любомила поняла, что своего добилась: вытащила хозяйку из пучины отчаяния, заставила отказаться от мысли наложить на себя руки. Большего пока и не надобно.
Низко кланяясь и пятясь, Любомила выскользнула за дверь.
Оставшись одна, Ольга пересела к зеркалу в причудливой оправе и, сдвинув брови, посмотрела на себя. Зеркало, как и многое другое в белокаменном тереме, было привезено и подарено Игорем. Может быть, ему не хватало силы духа, ума и твердости, но щедрости и доброты сердечной было не занимать. Только теперь, когда его не стало, Ольга поняла, как не хватает ей мужа, как сильно она его любит.
Любила…
От осознания непоправимости беды Ольга вскрикнула, словно ее каленая стрела пронзила. До этого мгновения она просто ощущала, как ей плохо, одиноко и страшно. Теперь она поняла, что отныне так будет всегда. Уже одна мысль об этом была столь невыносима, что Ольга снова подумала о том, чтобы утопиться или удавиться, но тут же поморщилась и встала. Не время кручиниться, предаваясь тоске и печали. Князя больше нет, но осталась княгиня, которой вершить княжеские дела. И наиправейшее11 из них не требует отлагательств.
Нужно еще раз допросить гонца, принесшего весть о страшной смерти Игоря. Потрясенная Ольга слышала и воспринимала плохо, многие мелочи ускользнули от ее внимания. Сегодня это упущение будет исправлено. Вчера Ольга говорила с Ясмудом в присутствии бояр и воевод, сегодня встретится с ним с глазу на глаз. Для нее это было очень важно. Ведь Ясмуд – последний, кто разговаривал с Игорем, и последний, кто видел его живым.
Приоткрыв дверь, Ольга велела привести вчерашнего гонца в малую палату. Сама же, кое-как приведя себя в порядок, стала одеваться. Черная плащаница и платок, туго охвативший голову, придали облику подобающую
Наиправейшее дело – т. е. не просто правое дело, а самое важное дело для восстановления справедливости (
