Ты сказала «скрипка»? Я не расслышал, отгонял комара! Мне показалось, ты говорила про «скрепку». У нас на районе принято играть на скрепках. Важнейшая традиция, почти культ.
– Это как? – недоверчиво спросила Мелани, утирая слезы.
– Очень просто. Берешь строительный степлер, вынимаешь из него скрепку, прижимаешь к полу и делаешь бзынь! Получается нота ля.
– И я тоже смогу?
– Уверен! Когда мы полетим ко мне домой, я лично тебя научу. Я у нас главный специалист по скрепкам, авторитет и прочее. А скрипка – кому она нужна? Пусть на ней инопланетяне играют.
– Ура! – крикнула Мелани и бросилась мне в объятия.
Мы посидели в баре еще немного, пока не потратили оба жетона. Слегка приободрившись, Мелани рассказала мне про свое детство и юность. Она родилась в провинции у моря, в экспериментальном городке Тьюнтаун, населенном исключительно музыкантами. Они участвовали в масштабном проекте по взращиванию будущих Моцартов. Родители Мелани играли в симфоническом оркестре: отец – первая скрипка, мать – тоже скрипка, но не первая. Все шло неплохо, пока не выяснилось, что у их дочери нет музыкального слуха. Мелани честно осваивала гаммы и в школьном ансамбле, сцепив зубы, играла на треугольнике. Когда же пришла пора надежд и грусти нежной, ни один приличный музыкант не хотел с ней встречаться. Тогда она собрала чемодан, села на монорельс и уехала учиться в Доминионский исторический институт. Ей дали место в общежитии, у нее появились подруги. На вечеринке первокурсников она познакомилась с парнем. И как назло, он оказался скрипачом и бросил ее через месяц, сказав, что им не стоит продолжать отношения. Подарки забрал, номер сменил и исчез. После этого Мелани уже не рисковала, подозревая во всех парнях скрытых скрипачей. Окончив институт, она сразу же устроилась сюда, в школу, справедливо полагая, что в космосе тебя никто не осудит за неумение правильно извлекать ноты. И правда, тут в этом смысле было полегче, если не считать Мариам с ее хором, на репетиции которого она таскала всех подряд. А потом появился я – игрок на скрепке, ценитель качественного звука.
Охранник по просьбе бактерий включил музыкальный автомат, и оттуда полилась знакомая мелодия – «Космотвист». Мы с Мелани потанцевали, потом я проводил ее до каюты, получил скромный поцелуй в щеку и направился к себе. Сердце визжало от восторга. Я вошел в каюту и лег на кровать. Пожалуй, не буду сегодня проверять эссе, не хочу портить себе настроение. Я открыл страницу Мелани в журнале учителей и жадно принялся читать все, что там написано. Особенно долго разглядывал строчку «семейное положение – не замужем».
И вдруг кто-то нажал сигнал вызова на моей двери. Я свернул окно и нехотя поплелся открывать. На пороге стоял Снорри. За ним высилась грузовая гироплатформа, заваленная сеном.
– Снорри, потрудитесь объяснить свое поведение! – грозно потребовал я.
– Миллион миллион кормовой цветок для учитель для учитель для учитель Михаил, – пропел Снорри, не попадая в ритм. – Пересчитать тщательность дотошный. Меня выражать интерес и чувства.
Я побагровел. Потом посинел.
