вытянула ботинок, да так и осталась лежать, поскольку заметила на обоях, у края плинтуса, подсохшее пятно, которое почему-то переливалось металлическим блеском.
Теперь фраза о нерадивых слугах обрела иной смысл, и мне пришлось снова нырять в рюкзак и вытаскивать оттуда коробочку для улик вместе с входящей в комплект палочкой. Поскрябав по пятну, я закрыла свеженький вещдок крышечкой, с чувством удовлетворения сунула коробочку в карман рюкзака и вернулась к своим записям.
«Смотря кто найдет», – эта фраза вспомнилась следующей. И означать она могла, что отыскать артефакт предлагалось мне. Почему именно мне? Потому ли, что дух-совратитель выбрал меня объектом соблазнения и ждет не дождется, когда я его поцелую? Ага, все сто раз «ага»! Сама думаю и самой смешно. Как он там заявил: «Я и не человек». Не умеет он чувствовать, как мы, дух и есть дух, неосязаемый, бесплотный, не имеющий слабостей, которые связаны с плотью. Память хранит все, что он испытывал человеком, а он ведь был таковым, если прежде видел обнаженных женщин (тут я самую малость покраснела), а вот выливаются эти воспоминания исключительно в насмешки над окружающими, иначе духу становится смертельно скучно.
Тогда снова встает вопрос – почему именно я? Потому что справлюсь или, напротив, не справлюсь с заданием? И когда он выбрал меня, уж не в день ли наших последних испытаний, когда наградил первым местом, а следовательно, возможностью попасть в лучшее агентство? Пройдя, как говорится, крещение канализацией… Канализация!..
Я, натурально, просто в голос застонала, схватившись за голову, в которой насмешливо звучало: «Я полагал, из дворца можно выйти не только через дверь или окно».
– Да чтоб тебя сплюснуло и перекорежило, артефактишка! Что за извращенное чувство юмора, гад солнечный? Неужели нет других выходов, кроме твоего любимого места?
От переизбытка чувств соскочила с кровати и, размахивая лупой, продолжила выплескивать свой гнев.
– А ну появись, проекция!
Никто не появился.
– Я знаю, ты знал, что я буду вне себя, артефактишка, а ну иди сюда!
Никто не пришел.
– Ты, солнечное подобие мужчины, боишься меня? А ну явись, подлый трус!
В ответ – тишина.
– Ну ладно, опять добился своего. – Я бухнулась на колени, простерла руки к небу и фанатичным голосом священника из Тьмутьмии, вершащего казнь, завопила: – Явись пред очи недостойной твоего небесного сияния, о светлейший!
И тут услышала:
– Аленка, ты чего?
Повернув голову, увидела напряженно замершего в дверном проеме напарника.
– Призываю артефакт, – тряхнув волосами и сдув пряди с лица, ответила ему.
– Так его здесь нет, толку-то призывать?
– Ну, нет так нет. – Я поднялась с колен, отряхнула штаны и приняла самый умно-сосредоточенный вид. – Добыл кристалл?
– Даже
