мужчина перекрестился.
– Приезжайте завтра, Пьер, – герцог Анжуйский разлил вино: «Будем фехтовать».
– Ваше высочество, я ваш скромный ученик, – Корнель отпил глоток: «Я бы взял несколько бутылок белого во Фландрию. Они напомнят мне о Париже».
– И о нашей дружбе, Пьер, – рассмеялся герцог: «И о нашей дружбе».
Они встретились на узкой улице в Марэ. Над Парижем повисла томная ночь. Выйдя к реке, Корнель долго смотрел на спокойную воду: «Пусть он уезжает».
– Невозможно, – твердо ответил высокий мужчина.
– До свадьбы он никуда не двинется. После свадьбы он обсудит с королем мирное соглашение.
– Merde! – взорвался Корнель.
– Ты не видишь, что делается в городе? Ты по улицам не ходишь? Скажи ему, что свадьбу он переживет, а дальше его никто не защитит! Ни я, ни ты, ни Господь Бог!
– Пьер, – мягко ответил собеседник, – он верит королю.
– Очень зря, – буркнул Корнель.
– Я предупреждал еще месяц назад, что герцог Альба не потерпит помощи адмирала защитникам Монса. В Нижних Землях все ждут, что Колиньи освободит их от испанского владычества.
Мужчина молчал. Корнель вздохнул:
– Гийом, есть риск, и есть безрассудство. Вы сейчас занимаетесь именно безрассудством. Я везу герцогу Альбе письма папы Григория. Давай, я их тебе прочитаю. Может быть, тогда ты мне поверишь?
– Я постараюсь что-то сделать, – Гийом Ле Тестю устало потер лицо: «Я увеличу его охрану. Спасибо, Пьер».
– Увеличь, – посоветовал Корнель: «Но лучше, чтобы его вообще здесь не было».
Мужчины вглядывались в слабые огоньки на том берегу реки.
– Тишина какая, – сказал Гийом.
– Ненадолго, – ответил Корнель: «Помяни мое слово».
– Прекрасная была свадьба, – Корнель налил себе вина: «Ее величество королева Наваррская будет очень счастлива».
Генрих Анжуйский и герцог Гиз переглянулись:
– Пьер, – сказал Гиз, – вас не затруднит взять несколько писем к герцогу Альбе? Вы когда собираетесь ехать?
– Завтра к вечеру. Разумеется, ваша светлость, – спокойно ответил мужчина, – с радостью возьму.
– Завтра к вечеру, – герцог Анжуйский погладил шелковистую голову собаки: «Пьер, вам придется задержаться в Париже на несколько дней».
– Почему? – недоуменно спросил Корнель.
– Потому, что городские ворота сейчас, – Гиз взглянул за окно, – закрываются.
– На сколько, ваша светлость? – еще более спокойно поинтересовался Петя.
– Пока в Париже не останется ни одного гугенота, – отозвался Генрих Анжуйский. Он кинул гончей кусок заячьего паштета:
– Да, моя прелесть, – проворковал он – я знаю, как ты его любишь.
– Добрые парижские католики получили оружие. Пойдемте, Пьер, –
