я пока не знаю, где не больно.
– Я с тобой.
Попытавшись кивнуть ему, я потеряла сознание. Я приходила в себя, смотрела на Глеба и опять теряла сознание. Когда очередной раз увидела его глаза, то уже не удивилась и только ждала, когда он исчезнет, а он не исчезал. Он тоже ждал, что я опять закрою глаза, а я смотрела и смотрела на него, и он понял, что я вижу его.
– Привет.
Я долго думала, кивнуть ему или ответить, решила, что ответить безопаснее и прошептала:
– Привет.
Он больше не смог ничего сказать, только смотрел на меня глазами полными любви и боли. Мне пришлось решиться на улыбку, и оказалось, что улыбаться тоже не больно.
– Мне уже не так больно, уже могу улыбнуться.
– Я люблю тебя.
И такая боль в глазах, что я чуть опять не потеряла сознание. Попыталась достать руки, но оказалось, что они чем-то забинтованы так, что не видно пальцев.
– Что это? Почему?
– Ты все мышцы себе повредила. И на ногах тоже.
– Я сама? Зачем?
Лицо Глеба как-то странно изменилось, как волна прошла, но он справился с собой и спокойно объяснил:
– Ты сопротивлялась передаче энергии от Олафа и меня. Всеми своими гигантскими силами.
– Гигантскими?
– Да. Теми, которые в тебе проснулись, мы едва тебя удерживали, только тело осталось человеческим, ты его ломала об нас.
Как это – я сама ломала своё тело? Вопрос был таким явным, что Глеб смог слабо улыбнуться.
– Мы пытались тебя держать и передать тебе энергию, а ты вырывалась так, что могла сломать себе всё. И боли не чувствовала.
– Я очень всё чувствовала, всё-всё чувствовала, больно невозможно, мозг чуть весь не выкипел…
Глеб побледнел, и глаза мгновенно почернели.
– Но ты лишь чуть постанывала… ни разу даже не крикнула…
– Не могла, почему-то не могла, но было очень больно.
– Ты всё чувствовала? Но это невозможно, ты чуть не сломала себе позвоночник…
– Это когда я над столом взлетала?
– Ты всё помнишь? Ты была в сознании?
– Пока Андрей какой-то холод мне на голову не надел, ещё Лея кричала…
Я всё шептала и шептала, пока не появились слёзы и я, наконец, не заплакала. Со слезами стала уходить боль в руках и ногах, а я всё шептала и не могла остановиться. Глеб смотрел на меня сумасшедшими глазами, огромными, полными боли и страдания. Несколько раз он пытался погладить меня по щеке, но останавливался на полпути в страхе, что мне будет больно, а я все шептала, рассказывала ему о своей боли. Почему всё это ему рассказываю, зачем? Раньше никогда этого не делала, просто терпела и молчала, если не напивалась. А сейчас жаловалась и жаловалась, хныкала как маленький ребенок, всхлипывала, плакала, требовала сочувствия в своих страданиях. Потому что верю ему, большому и сильному,
