И Олаф заметил понимание в моих глазах.
– Ты меня поняла.
– Ты прав, совершенно прав.
Теперь уже на меня посмотрели как на немножко не в себе, но от комментариев пока отказались. Значит, поверили в наличие мысли в моей голове.
– Катя меня поняла. Стараниями Сельмы она прошла все испытания и стала сильнее, изменилась. Кстати, на балу Арно не мог поверить в твой физический возраст. Он талантливый ученый, хорошо знает природу человека, так вот он сказал, что тебе на самом деле сейчас не больше тридцати. Он хотел сам… но Глеб не позволил.
Олаф замолчал и с удовольствием оглядел присутствующих, лица были, мягко говоря, сильно удивлённые. Он улыбнулся и подмигнул мне:
– Катя, но это всё в общих чертах, ещё многое мне не совсем понятно, роль Леи, например. Только она смогла достучаться до твоего разума, вернуть тебя из этого энергетического коллапса, никому из нас это не удалось. Мне совсем непонятно, как ты чувствуешь приближение испытания, как ты собираешь вокруг себя именно тех, кто должен помочь. Почему у тебя глаза изменились в доме, как ты почувствовала все… подарки Сельмы. Как ты сейчас восстанавливаешься, просто поразительно! Твоё тело как бы заново рождается из кучки поломанных костей и размазанного мяса.
А вот этого он говорить не должен был, сразу смутился и как-то испуганно посмотрел на Глеба, видимо нарушил грозное указание командора. Но мой взгляд оказался страшнее.
– Олаф, а вот с этого момента подробнее. Пожалуйста. Глеб, я хочу знать.
Глеб хотел мне что-то сказать, но промолчал, правда, громко так промолчал. Олаф даже немного съёжился. Самуил откашлялся и решил его спасти:
– Катенька, понимаешь, ты в своей борьбе очень о руки …сильно поранилась, ломала всю себя, они же тебя удержать не могли, все мышцы порвала, косточки поломала, а спина, вот, совсем… у тебя спина как, уже не болит?
– Не болит. У меня уже ничего не болит.
Виктор решительно встал и признался:
– Катя, ноги я тебе переломал.
Вздохнул тяжело и опустил глаза.
– И руки тоже.
Олаф обрёл дар речи после взгляда командора и тоже хотел что-то сказать, но Олег его прервал:
– А я тебе ничего не ломал, не успел, за Арно ездил.
Но когда поднялся Андрей, я решила остановить этот процесс самобичевания, тем более что уже знала – кто мне ребра поломал.
– Андрюша, прости, я не хочу ничего знать, это я сама себе всё ломала, вы тут не причём. Но Олаф прав, я теперь молодая и красивая. И здоровая.
И так тяжело вздохнула, что Олаф улыбнулся. Ещё один вопрос меня интересовал:
– А что сказал Арно, ну, вообще, он что-нибудь сказал?
– Он завтра приедет, очень хочет с тобой поговорить. Если Глеб позволит.
Я так посмотрела на Глеба, что он сразу позволил, кивнул.
