кружила над Ляпсусом, который бешено размахивал тростью. Так они наступали и отступали, прощупывая и уворачиваясь друг от друга, и толпа, обступившая их, опасливо расступалась всё шире.
– Ну нельзя же так… – начал Мило – и вдруг завопил: – Осторожней! – но было уже поздно.
Ничего не видя от ярости, Ляпсус врезался в один из ларьков, опрокинул его, затем другой, третий, и ещё, и ещё, и ещё – всё вокруг стало рушиться. В конце концов от торговых рядов остались одни руины, а вся площадь оказалась усеяна беспорядочными грудами слов.
Пчела, запутавшись в гирлянде флажков, упала наземь, сбив Мило с ног, да так, что тот плюхнулся на Пчелу сверху.
– Помогите! Помогите! Мальчишка придавил меня! – кричала она.
Жук, шевеля руками и ногами, лежал навзничь на куче раздавленных букв, а звон будильника раздавался из-под груды слов, похоронившей под собою Тактика.
Глава 5
Согласно букве закона
– Дела и ну! – воскликнул кто-то из продавцов. Он хотел сказать: «Ну и дела», – но слова так перепутались, что потеряли всякий смысл.
– Делать нам теперь же что и? – жалобно вопрошал другой.
Купцы старались хоть как-то собрать раскиданное, но оттого, что речи их стали совершенно невнятны, неразберихи только прибавлялось. Тем не менее вскоре прилавки снова были расставлены, однако слова пока что свалили в одну большую кучу: их ещё предстояло разобрать и рассортировать.
И вот, когда Мило уже поднялся на ноги, а Пчела улетела (она была в полном расстройстве чувств), раздался пронзительный свист – на место происшествия подоспела словарентийская полиция.
– Ну, теперь-то с нами разберутся, – сказал кто-то в толпе. – Это – сам блюститель буквы закона, Буквоед.
Через площадь шагал коротышка – таких полицейских, подумал Мило, в полиции не бывает. Ростом – от горшка два вершка, а поперёк – вдвое шире, в синей форме с белым ремнём, в белых перчатках, в фуражке и ужасно свирепый. Лицо у него как будто налилось свекольным соком, оттого что он бесперечь дул в свой свисток. И прерывался только затем, чтобы, тыкая во всякого встречного, крикнуть:
– Ты, ты, ты виновен! И ты виновен! А ты виноватей всех! – сказал он, добравшись до Мило. Потом повернулся к Тактику, продолжавшему трезвонить, и приказал: – Заткни будильник, собака! Звенеть в присутствии блюстителя закона есть неуважение к властям предержащим.
Он сделал пометку в своём чёрном списке, потом заложил руки за спину, насупил брови и стал вышагивать взад-вперёд, любуясь разрушениями, произведёнными в торговых рядах.
– Славненько! Славненько! И кто же это сделал? Отвечайте, или я, согласно букве закона, заарестую всех.
Настала тишина. Мало кто видел, что тут на самом деле произошло, вот все и молчали.
– Ты, – полицейский направил указующий перст на Ляпсуса, который, наконец поднявшись, отряхивался и вправлял помятый котелок. – Ты у меня на подозрении.
