волнами беспрерывно шевелящихся линий-щупалец. Все, что попадалось им на пути, они наполняли тьмой – окна, трещины, выбоины.
Лицедей с ужасом увидел, как те немногие окна, в которых горел свет, тут же гасли, стоило этой гадости проникнуть внутрь. Что происходило с теми, кто находился внутри, он не знал. И не хотел знать. Но его, разумеется, не спрашивали.
В одном из погасших окон на четвертом этаже появилась смутно различимая фигура. Судя по широким плечам и шляпе – мужчина. Лицо на таком расстоянии рассмотреть было невозможно, оно казалось сплошным белым пятном.
– Эй – крикнул Лицедей. – Что там у вас?!
Фигура резко нагнулась вперед, переваливаясь через подоконник. Шляпа сорвалась с головы и полетела вниз. Но, вместо того чтобы в соответствии со всеми законами физики последовать за ней, ее владелец уперся ладонями в стену, резко вытянул наружу ноги и пополз вниз по стене, словно огромная ящерица. Лицедея чуть не стошнило от этого зрелища – настолько нечеловеческими были движения существа на стене, настолько противоестественно выглядели они, производимые телом обычного мужчины в деловом костюме. Следом из окна выкарабкалась еще одна похожая тварь, массивней первой, в потрепанном домашнем халате. Эта полезла по стене вверх, в сторону крыши.
В то же самое время – не то видение, не то воспоминание. Покосившийся серый забор, наполовину утонувший в зарослях крапивы. Деревянный столб, для устойчивости привязанный к бетонной свае. На нем – криво приклеенная афиша. Явно самодельная – обычный альбомный листок с неровно напечатанным объявлением: «ЧЕРТОВЫ ПАЛЬЦЫ». Дата и время. И адрес. Он коснулся пальцами запыленной бумаги. Как же давно это было.
Охваченные огнем коридоры, мечущиеся тени, крики, тошнотворный смрад горящей плоти. Выложенный кафелем пол под ногами, в руках – защитные обереги. Далекий хохот, различимый даже сквозь треск ломающихся перекрытий. Топор, бьющийся у стены в конвульсиях, зажимающий ладонями разорванное горло. Пять обнаженных тел извиваются в дикой, чудовищной пляске среди кровавых луж и перевернутых инвалидных кресел. Вскинутые тощие руки, кривые багровые пятна на белой коже. Сила льется сплошным, непрекращающимся потоком, от ее избытка рябит в глазах, перехватывает дыхание. Еще атака. Корень падает, катается по полу, визжит от боли. Его кости выбираются наружу сквозь мышцы и кожу. Каждая по отдельности. Не смотреть! Вперед! Пламя! Сплошная стена пламени…
Но вот он уже был в тамбуре, и вокруг висел в воздухе синий сигаретный дым. Мелькала за окном чернота, а среди окурков в углу лежал, свернувшись калачиком, пьяный старик.
Толкнув дверь, Лицедей вошел в вагон – и хотя народа было много, сразу увидел Клима Грачева, старшего из братьев. Единственное свободное место находилось рядом с ним. Удивляясь своему равнодушию, Лицедей сел и спросил, сам не понимая зачем:
– Как ты?
Грачев пожал плечами:
– Ничего особенного. Привыкнуть
