К тому времени, как им удалось, прокладывая себе путь сквозь столпившихся третьеклассников, добраться до дверей раздевалки, тысячи проблем и новостей обрушились на них. Один пацан попался, когда подглядывал за девчонками в раздевалке через дырку в стене. Математичка нежданно-негаданно дала контрольный тест в параллельном классе. С четырьмя вариантами! Физрук обещал, что до конца этой недели все сдадут норматив по бегу. Леша Симагин сбежал из дома.
– Что? – встрепенулся Вадик и повернулся к толстяку из параллельного, который уже начал рассказывать о том, как вчера его брат притащил в школу целую пачку порножурналов.
– Целую пачку! – радостно повторил толстяк. – Десять штук.
– Нет, про Симагина.
– А. Он пропал куда-то. Домой не пришел ночевать. Говорят, сбежал от папаши. Вон, на доске объявление висит рядом с расписанием. Всех, кто что-то знает, просят немедленно подойти в учительскую. А тебе-то какая разница?
– Да просто так, забей, – отмахнулся Вадик и, отвернувшись от толстяка, процедил: – Опередил, сука.
11
Примерно в это же время Молот добрался до главного входа в парк. Со вчерашнего вечера он дежурил у подъезда Татьяны Кирше, потому что Лицедей решил, что ей может угрожать опасность. Ночью к подъезду подошел тощий, изрядно пьяный парень в джинсовой куртке и с бутылкой пива в руке – тот самый, которого они видели в воскресенье на лесной поляне. Пришел выяснять отношения или что-то забирать. Молот его не пустил.
– Ты что за хрен с горы? – спрашивал парень. – Ты чего здесь нарисовался?
Молот не знал, как ответить на этот вопрос, а потому хранил молчание.
– Ты в наши дела не лезь, слышь, – говорил парень. – Ты отвали давай с дороги.
Молот не отвалил.
– Ты не местный, штоль?
– Не местный.
– Откуда приехал?
– Издалека.
– Зовут тя как, друг?
– Молот.
– Чо?
– Молот. Инструмент такой.
– Епт… как зовут тя, спрашиваю? Насрать на инструменты!
В наглых голубых глазах было видно многое. Отцовскую «девятку» с тонированными стеклами, крохотную квартирку неподалеку, мечты о футболе, похороненные ленью и никчемным образом жизни. И еще скользкую, холодную ненависть к Тане – за то, что посмела избавиться от него.
Молот сказал:
– Херак.
Бутылка в руке лопнула. Пиво пролилось на асфальт, брызнуло обоим на ботинки. Через секунду парень завизжал. Глядя на свою иссеченную ладонь, он вопил от боли, словно ему отсекли конечность по локоть, а не порезали битым стеклом. Молоту пришлось отвесить слабаку пощечину, чтобы тот заткнулся.
– Заживет, – сказал Молот. – Пшел вон.
Парень убежал и больше не появлялся. Под утро позвонил Лицедей, сообщил, что опасность
